Ангел за правым плечом
Шрифт:
– Конечно, – злится, – что бы ей не выигрывать, если у нее под жопой то «бэха эм-пятая», то «Скай»! И заряжены обе телеги так, что лично я на те деньги, что она на один только фарш потратила, мог бы себе вполне приличную тачилу выправить. Уж, по крайней мере, получше того говна, на котором мне с какого-то хрена против этой сучки тогда выезжать приспичило.
Я снова хмыкаю.
– Так какие проблемы-то, стос? – жму плечами. – Если нужны деньги – иди да и заработай. Делов-то. От зависти слюной исходить, оно, конечно, проще, но куда менее продуктивно, ты уж мне поверь, я это точно вычислил. К тому же, я так думаю,
– Заработай?! – суживает глаза. – А она их что, заработала?! Если б заработала, я бы молчал! В тряпочку! А она их не заработала, а у своего олигарха взяла. Чуток отсосала из того, что он у народа накрысил. А что?! У таких сук – и не убывает…
Я приподнимаю правую бровь домиком, чешу средним пальцем левой руки переносицу.
– А ты, – спрашиваю, – точно уверен, что он «накрысил», а она «отсосала»? И ответить сможешь, ежели вдруг спросят, так, чисто по-взрослому?! Уверен?! Может все-таки имеет смысл говорить «заработал»?! А еще точнее – «заработали», они в конце концов вместе тогда жили…
Он кривился.
– Заработал?! – фыркает. – Где это ты видел, чтобы такие деньги в этой стране кто-то «зарабатывал», интересно?! Еще скажи «честно заработал», а мы с пацанами посмеемся! Лучшая шутка сезона, блин, на фиг…
– Любопытно, – усмехаюсь, – ты рассуждаешь. С одной стороны, «эта страна», с другой – переживаешь, что у нее кто-то деньги «крысит». Да еще и уверен, что этим занимаются, похоже, все, у кого доход чуть выше твоего собственного. Пиздец, конечно, логика получается. Ты уж определись тогда, мутик, за кого ты – за красных, или за белых?
– Мне, – шипит, – эта страна до флага! Со всем ее вечным воровством, блядством, страданиями, коррупцией, литературой, архитектурой и прочим ублюдочным климатом! Я просто за справедливость говорю! А что твои любимые олигархи творят, тут за примером ходить далеко не надо. Вон иди в церковь зайди! Прямо сейчас, когда там человека убитого отпевают! Посмотри на результат! Укачаешься!
Я морщусь, смотрю исподлобья.
– Интересная, – цежу сквозь зубы, – у тебя, друган, точка зрения на все происходящее в нашем обществе…
– А что?! – вскидывается. – Ты что-то против имеешь?!
– Имею, – щерюсь в ответ. – Хочешь подробностей? Или просто на неприятности нарываешься?!
Он – мгновенно затухает. А значит – помнит, сучок.
Репутация.
Такие вещи неглупыми людьми и спустя годы не забываются.
А он – кто угодно, только не идиот.
Просто – брехливая шавка, вредная и, надо отдать ему должное, пронырливая.
Обычное ничтожество.
Зато какой-то злобный недомерок – из тех, видимо, кто пришел в челлендж уже после моего ухода и про мои дела не наслышан, – из-за его спины, как черт из шкатулки, выпрыгивает.
– А ты, – орет, – кто еще тут такой, чтобы в наши дела писаться?! Я тебя не знаю! Если ты от этой сучки накокаиненной сюда прибыл – так вали на хрен отсюда, пока пизды не получил!
Объяснять что-либо таким экземплярам совершенно бессмысленно, и я
Самое то в подобного рода ситуации.
И следов особых не остается, и сознание, как правило, через некоторое время восстанавливается.
И даже, не побоюсь этого слова, проясняется.
В том смысле, что сабж начинает воспринимать более адекватно, что можно делать в этом мире, а чего нельзя, причем – ну абсолютно ни при каких обстоятельствах.
По-любому…
– Меня зовут Дэн, – говорю негромко. – Еще у кого из присутствующих есть какие вопросы?
Один из незнакомых парней вроде как пытается дернуться вслед за недомерком, но очкастый его решительно останавливает.
Помнит, сука.
Ну и ладненько.
А бледного и с трудом дышащего карлика двое спутников, гляжу, уже потихоньку довели до скамеечки.
И – правильно.
Пусть посидит.
Передохнет маленько, успокоится.
Воздухом подышит.
Ему ща полезно…
– Ну, – кривится очкастый, – что, доволен?! Решил вопрос?! Причем, как всегда, своими любимыми методами?! Ты сильнее, к тому же за твоей спиной маячит отмороженное футбольное хулиганье, думаешь, я не понимаю, почему ты такой уверенный?! Тебя и твоих бойцов прикрывают большие деньги и большие люди, значит – ты прав, да, так получается?! Потому как ты, вместе с Ингой и ее бывшим муженьком, типа, элита, вам все дозволено, а мы – быдло, права голоса не имеющее?!
Он явно почему-то боится повысить на меня голос, и даже кричать умудряется шепотом, с какими-то влажными всхлипываниями.
Смешно, кстати, получается.
Ну да ладно, не надо пока отвлекаться на постороннее.
Послушаю-ка я лучше, что там этот мутик далее вещать будет.
– А и правда, зачем ты сюда приперся, а, Дэн?! – выпячивает тем временем впалую грудь и отставляет назад ножку оратор. – Ингу защищать?! Так – не надо. Мать погибшего штурмана, как я понимаю, претензий к ней уже не имеет. Проблема закрыта, деньги уплачены, с ментами все решено. И она теперь такая же потерпевшая, как и лежащий в гробу покойничек. Несчастненькая-пренесчастненькая. Люди ее муженька богатенького вон уже и организацией похорон, похоже, занимаются! Что дурочку-то валять, я что, не вижу что ли?! А тебе-то чего все неймется?! Понимания у нас что ли ищешь?! Так это – без толку! Мы – просто из разных миров, парень, понятно?! Или ты у них тут просто за старшего, у этих шестерок? И просто за порядком приглядываешь?!
Я вздыхаю, натягиваю поглубже бейсболку, достаю из кармана фляжку, делаю большой глоток.
Закуриваю.
– А ведь он, – киваю в сторону постепенно приходящего в себя сабжа, – за тебя свою порцию получил, дружище. А не за себя. За твои мутки, твою тупую злобность и твой личный комплекс неполноценности. И за байку про кокаин в ее крови, до которой только ты, урод, и мог додуматься, больше некому. Ты ведь сам когда-то в челлендж ходил, пока не скурвился. Знаешь, что это такое. Все знают. И чем это закончиться может для любого из нас, кто хоть когда-нибудь на трассу вставал, тебе тоже очень даже хорошо известно. Как и то, что в челлендж никто никого выходить насильно не заставляет, и неважно – пилотом или штурманом – это его личный выбор и его личная, извини, ответственность…