Ангел

Ла Рок

Заметно мелькание колец и неприличный жест. Пассажир отшатнулся, стараясь отгородиться от крайне ненормального поведения газетой. Развернувшись на месте, объект наблюдения быстро шагает в сторону переходного тамбура.

— Оммая… — тянет МёнХёк.

Молодой парень замер и хлопает глазами от удивления.

— Работаем! — отвлекает НимХван. — Отмотай назад, давай посмотрим, что её разозлило…

Мотание записи завершает бледное лицо в тёмных очках. Взгляд направлен куда-то вверх.

— Смени ракурс…

Картинку переключает на

видеокамеру, установленную в другом конце вагона.

— Что-то увидела по внутренней телетрансляции. Даю увеличение.

Стена мониторов показывает наезд к одному из потолочных экранов. Видны пара ведущих и бегущая строка.

— Происшествие в провинции Канвондо? — удивился НимХван, прочитав подпись новостного репортажа.

— Это про двух школьниц, сонбэ. Ну… Про тех, которые спрыгнули с моста. Сегодня их тела выловила из реки национальная полиция. Очередные жертвы «Cунын».

(Cунын [??] — Страшный четверг ноября. Ежегодный тест для поступления в высшие учебные заведения.)

— Айщ-щ! — возмутился НимХван. — Вот же глупость… В стране и так убыль населения, а они… Совсем не ценят собственные жизни и своих родителей. Слов нет! Одна ругань… Какой смысл делать то, что произойдёт со всеми рано или поздно?

Молодой парень молча задумался, скривив недовольное лицо.

— Не пойму, сонбэ! — спохватился МёнХёк. — Она не могла контактировать с ними. Не посещала Канвондо… Объект вела себя скрытно! И такая сильная реакция, на трагедию с незнакомыми школьницами?

— Не знаю, парень, — НимХван хрустит кулаками. — Но я её понимаю…

(Немного позже) Станция «Пусан». Пусан.

Огромный купол накрыл просторный зал, размерами больше футбольного поля. На стенах рекламные панели и сочные картинки. Сотни людей выстроились к билетным кассам, другие сидят на деревянных скамейках зоны ожидания. Второй по величине железнодорожный вокзал Южной Кореи гудит как растревоженный улей.

— Наш репортаж со станции «Пусан»! — бодро щебечет в микрофон ведущая, улыбаясь в несколько телекамер.

Тонкая шея девушки выглядывает из воротника светлого свитера. Длинные волосы собраны в строгий хвост на затылке.

— Меня зовут Ли Джису, — представилась ведущая. — Сегодня здесь проходит благотворительное выступление, которое организовал Ким УнДон сонсэн-ним. Известный пианист и солист «Сеульского филармонического оркестра»!

Девушка поклонилась пожилому корейцу в чёрном костюме и поправила волосы.

— Можно просто, маэстро, — кивает УнДон.

Белозубая улыбка сверкает в камеру, ей вторит лысина известного пианиста.

— Конечно, маэстро! — артистично воскликнула Джису. — Вы выступали на многих знаменитых концертных площадках, таких как «Карнеги-холл» и «Зал Сантори». Почему именно станция «Пусан» сегодня?

— Я думаю, публика стала забывать радость от вида живого исполнителя!

Ни одна звукозапись не способна сравниться по накалу страстей с грандиозностью живого выступления! Что и собираюсь демонстрировать!

— Вы совершенно правы, маэстро. Сегодня индустрия звукозаписи достигла небывалых высот и многие меломаны променяли концертные залы на «консервированную музыку» из коробки. Маэстро, вы считаете, что теряете живую аудиторию?

— Не многие меломаны знают, как делают эти самые записи, — усмехнулся УнДон. — Иначе их энтузиазм во многом уменьшился бы! В современной звукозаписи очень много от подделки. Это бесконечный монтаж, хитрая электроника, прочая «ненатуральность». Музыка понарошку… Всего лишь соглашусь, значение звукозаписи очень велико, но она и рядом не лежала с магией живого выступления виртуоза!

— Да, маэстро! Ваше исполнение чужих произведений невероятно. Когда мы услышим что-либо вашего сочинения?

— К сожалению, для написания классической музыки нужен особый талант и его на всех не раздают, — грустно улыбнулся УнДон. — Но я постоянно работаю над собой!

— Как бы вы себя охарактеризовали, маэстро?

— Я Рыцарь и служу Музыке, как Прекрасной Даме!

https://www.youtube.com/watch?v=4VR-6AS0-l4

Та……… Да……… Да…… Да…та…

Звуки клавишных перекрыли шумное гудение. Импозантный маэстро обернулся к недавно пустовавшему роялю. Его движение повторяет ведущая, телекамеры и многочисленные посетители вокзала.

Долговязая фигура согнулась на пуфике, сидя перед чёрным инструментом. Необычные пальцы замерли над клавишами. Искривление спины наклоняет туловище вниз, а наброшенный капюшон толстовки скрывает голову исполнителя. Резко вздрогнув от движения, очень похожего на всхлип, пианист продолжает играть дальше.

— Сегодня выступает ваш коллега, маэстро…

— Заткнитесь!

— Вэ?!

— Не знаю… Нет… Какая незнакомая манера… Дайте послушать!

Играющие светом кольца перебирают клавиши рояля, наращивая темп выступления. Исполнение подходит к середине композиции и изначальная грусть перетекает в веселье молодого ручья, скачущего по камням цветущей весной. Внутренняя радость незамысловатой мелодии вызывает многочисленные улыбки на лицах людей вокруг. Публика распрямила спины, вытягивая головы и с интересом слушая восхитительную музыку рядом.

Весёлость ручья закончилась протяжными нотами. Фигура за роялем отнимает руки от инструмента. Резкое движение ладоней вытирает лицо под капюшоном. Длинная чёлка выпала наружу, почти касаясь чёрно-белых клавиш.

Руки вернулись к исполнению и музыка звучит снова, повторяя лёгкую грусть начала композиции. Веселья без печали не бывает, но на этот раз мелодию ускоряет гораздо быстрее и опять звучит ручей, смешав в себе счастье и грусть.

Маленькая девочка наблюдает за выступлением широко распахнутыми глазами и переводит взгляд на мужчину, который подсадил её на плечо. Малышка заметила слезы отца.