Ангел
Шрифт:
Гэбриел сел напротив Эммы и несколько секунд просто любовался ею, стараясь запечатлеть образ глубоко в памяти. Она показалась ему сейчас не такой, какой он ее помнил. Или же он сам превратился в другую личность, в иного человека, нежели тот, кто смотрел на нее в уже представляющиеся далекими дни.
– Никогда раньше не бывала в тюрьме, – наконец прервала молчание Эмма.
– Я тоже, – усмехнулся Гэбриел.
Оба рассмеялись.
– Прости меня. Поверить не могу, что такое произошло. Откуда нам было знать о том человеке? – выпалила она.
– Не нужно извиняться.
– Но это моя вина. Во-первых, мне не следовало связываться с
– Ты не должна так думать. Разве могла ты предвидеть, что все так тяжело обернется? – Он помолчал. – С тобой все хорошо?
– Да, все отлично, но… Боже милостивый! Что ты-то собираешься делать?
– А что мне остается? Теперь только дождаться приговора суда.
– Если я поговорю с полицейскими…
– Не надо подставляться. Ты вне подозрений. Они не сумели опознать тебя.
– Нет, но все еще могут опознать.
– Девчонку в короткой черной юбке в клубе готов? Пусть пытаются сколько угодно.
– Разреши мне дать показания, я расскажу им, что произошло на самом деле. Не могу видеть тебя за решеткой.
– Ни в коем случае. Если тебя тоже арестуют, я себе никогда не прощу. Я уже сказал, что это несчастный случай. Мне придется пройти через все одному. – Гэбриел не хотел втягивать в расследование Эмму, и, если это означало неразглашение личностей остальных, что же, пусть так оно и будет.
– Почему ты не разрешаешь помочь? Ты ведь был там не один.
– Послушай, я уже рассказал им, как все случилось, и не упомянул ни одного из ваших имен.
– Пожалуйста, разреши мне дать показания…
– Не надо. Лучше оставить все как есть. Нет смысла нам обоим оказываться на тюремных койках. – Он ненадолго отвел от нее взгляд. – И знай, я пойму, если ты захочешь порвать со мной.
– Ты шутишь, я надеюсь? Я вовсе не собираюсь этого делать. – Эмма улыбнулась ему. – То, что мой возлюбленный сидит в тюрьме, только прибавляет мне крутизны. Все считают тебя громилой, который орудует в городе…
– И убивает людей? – закончил фразу Гэбриел, стиснув зубы от охватившего его глубокого стыда.
– Я совсем не это собиралась сказать.
– Ладно, проехали. Спасибо, что пришла. Не думаю, что тебе хоть что-то известно о моих родителях, верно?
– На самом деле не в курсе. Но и они, скорее всего, ничего не знают обо мне, иначе полиция уже заявилась бы по мою душу.
– Честно говоря, мы с ними не так уж близки. Они пока ни разу не навестили меня.
Эмма уперлась взглядом в стол.
– Я даже не представляю, когда смогу прийти к тебе снова. Потребовалась уйма времени, прежде чем мне разрешили первый визит. Но я сразу же подам прошение о новом. Хотя проходить через охрану – это ужасно. Они обыскали меня с ног до головы, даже рылись в волосах.
– Добро пожаловать в мой нынешний мир.
– Я очень скучаю по тебе, – тихо сказала она. – Но выглядишь ты хорошо.
– А ты выглядишь… – Он улыбнулся и тоже потупил взгляд. – Как красавица, на которую мне мешает смотреть льдинка в глазу.
Громкий зуммер огласил зал, и люди инстинктивно отпрянули от близких. Поняв, что пришло время уходить, Эмма встала, и Гэбриел снова пристально оглядел ее, стараясь закрепить образ в голове, получить нечто, о чем он сможет мечтать сегодня перед сном. Он тоже поднялся из-за стола, и они поцеловались. Ему не хотелось отрываться от нее. Это казалось тяжелее всех испытаний, выпавших на его долю, даже хуже, чем жизнь в тюремной
– Мы скоро увидимся снова. Только держись и береги себя.
Гэбриел смог проводить Эмму взглядом, прежде чем надзиратели забрали его.
Ему пришлось собрать все душевные силы, чтобы не расплакаться по пути в свое крыло. К счастью, в его распоряжении были полчаса под замком, прежде чем двери снова откроются и другие заключенные пойдут мимо его камеры на обед. Он упал на пол и стал отжиматься, преодолел обычную норму в двадцать раз и выполнял упражнение до изнеможения, до момента, когда стало трудно дышать. Комок, стоящий в горле, заставлял отталкиваться сильнее, работать мышцами усерднее. Гэбриел выполнил упражнение пятьдесят раз, прежде чем заметил мокрое пятно прямо перед собой. Это слезы стекали по носу и капали на пол. Но он продолжал двигаться, чувствуя, что все еще держит астму под контролем. И слезы сменились потом, соленый вкус которого он ощутил на губах. Только на девяносто первом отжимании он наконец не выдержал и рухнул на пол всем телом.
Потом полежал недолго, глядя на лампу под сеткой и подавляя рвущиеся рыдания. Свидание пробило брешь в напускной твердости, над созданием которой Гэбриел так упорно работал. Снова стало страшно. Он ощутил на себе запахи Эммы – пачули и мяту. Гэбриел посмотрел на часы и поднялся. Взобрался на верхнюю койку и повернулся лицом к стене. Им овладело страстное желание прикоснуться к себе, пока ее ароматы с ним, пока он чувствует ее близость. Скоро все уйдет, он снова останется один, и потому нужно сделать это сейчас. Просто необходимо. Быть может, сыграло роль и вернувшееся ощущение чистоты, но у него появилась эрекция. Ему никогда не требовалось многого, чтобы возбудиться, а сейчас он вспомнил ее бюстгальтер, туфли, ноги, улыбку. Как она медленно прикусывала нижнюю губу, когда смотрела на него из-под длинных ресниц. Через считаные мгновения Гэбриел уже не помнил, где находится, и полностью погрузился в мысли об Эмме, забыв про страх: просто мужчина в своей комнате положил руку на свой член. Гэбриел нежно погладил его, затаив дыхание, потом сжал сильнее, стараясь вспомнить, как это делала Эмма, хотя у него получалось лучше, но сейчас хотелось продлить иллюзию, как будто подруга рядом и именно она трогает его. Гэбриел хотел испытать момент наслаждения и дал себе волю. Не желая испачкать постель или одежду, кончая, он перевернулся на спину. Но как только это произошло, он сразу вспомнил, где находится, и спрыгнул, чтобы помыться и привести себя в порядок, прежде чем дверь откроется и к нему смогут войти. Внезапно его поразила мысль: только так это и будет целых десять лет, или какой там срок определит судья. Лишь он и его рука. Невероятно долгое отсутствие близости с женщиной – вот что действительно пугало его. Не только секса, но и всего остального, что подразумевают отношения с любимой. Простые вещи. Возможность зайти в бар и выпить вдвоем, спать в одной постели, вместе принимать душ.
Однако настала пора выбросить все это из головы. Гэбриел не мог позволить себе роскошь впасть в депрессию. Если она схватит его за горло здесь, он уже не сможет избавиться от ее цепких пальцев. В прошлом он иногда поддавался унынию, позволял ему управлять собой. Но так же без труда и освобождался. Загонял тоску внутрь, сокрушал, уничтожал. И если ему суждено выбраться когда-нибудь из этих мрачных стен, он снова сможет так играть. Но сейчас важно сопротивляться всеми силами.