Ангел
Шрифт:
– Ладно, пошло все к дьяволу!
Имоджен нерешительно взялась за телефон и нажала на имя Дина в списке контактов.
– Алло! – тихо прозвучал его голос.
– С тобой все в порядке?
– Да, все путем, – ответил Дин и вздохнул.
– Что-то плохо верится.
– Я бы не стал тебя обманывать. Бывало и получше, но в целом я в норме.
– Приедешь ко мне?
– А ты хочешь этого?
– Да.
Связь оборвалась, и Имоджен в сердцах бросила трубку в дальний конец дивана. Потом схватила подушку, прижала к лицу и закричала так громко, как только была способна. От этого стало немного легче. Она перебрала коробки с фильмами и поставила старый
Полчаса спустя в дверь едва слышно постучали, и Имоджен очнулась от дремы. Фильм еще не закончился, она уснула в самом начале любимого детектива. Стук возобновился. Пришлось встать с дивана и пойти открывать.
На пороге стоял и внимательно изучал свои ботинки Дин. Он явно недавно принял душ, но Имоджен сразу заметила ссадину над бровью, а быстрый взгляд на руки обнаружил свежие раны на костяшках пальцев.
– Что произошло?
Имоджен буквально втащила Дина в квартиру и отвела на кухню, где включила теплую воду и осторожно подставила его сбитые пальцы под струю. Дин же стоял и бесстрастно смотрел, как по рукам стекает мини-водопад. Имоджен вгляделась в выражение его лица. Он казался абсолютно зачарованным движением прозрачного потока сначала вдоль кистей, затем по кровоточащим костяшкам и дальше вниз, до кончиков пальцев.
– Я обрадовался твоему звонку, – наконец вымолвил Дин.
– Я переживала за тебя.
Она солгала, но это была «белая ложь». Она позвонила, потому что действительно переживала, что ей придется жить без него, а он уже никогда не вернется.
– Извини еще раз. Пришлось взять твое досье, не предупредив.
– Не волнуйся. Никто ничего не узнал. Просто все расскажи. – Дин засопел, и она заметила слезу, проложившую дорожку по его щеке. – Что с тобой?
Они уселись друг напротив друга за обеденным столом. Имоджен никогда прежде не видела у Дина такого угрюмого выражения лица. Ей хотелось узнать, как он повредил руки, но накопилось столько других важных вопросов, что с этим можно было повременить.
– Ты знаешь, что с тринадцати лет я отбывал срок в колонии для несовершеннолетних преступников, верно?
Дин сжимал и разжимал кулак, а потому кровь снова засочилась из пораненных костяшек пальцев. Как же это случилось?
– Да, я с самого начала знала об этом.
Сам он ничего не рассказывал, но Имоджен нашла его личное дело после первой же встречи. Они ни разу не затрагивали эту болезненную тему.
– Так вот. Меня отправили туда за убийство. Об этом тебе известно?
– Да, – ответила она, чувствуя себя виноватой, что слишком охотно старалась забыть об этом факте его биографии.
Он подошел к холодильнику и достал бутылку пива. Имоджен последовала за ним и обмотала кухонное полотенце вокруг его руки. Отстранившись, он побрел в гостиную. Она заглянула туда и увидела, что Дин сгорбился на диване, упершись ладонями в колени и устремив неподвижный взгляд в пол. Уклончивое поведение подсказало, что он мысленно борется с воспоминанием, которым решил поделиться. Имоджен вовсе не была уверена, что готова выслушать, но Дин уже был здесь и готовился к разговору. Она села рядом и выключила телевизор, но ей никак не удавалось заставить Дина посмотреть на нее. Тогда она просто взяла его за другую руку. Их пальцы переплелись. Он ответил благодарным пожатием.
– Почти все детство я провел под опекой
Имоджен не совсем понимала, к чему он клонит, но было настолько необычно, что Дин рассказывает о себе, что она не решалась перебивать, а лишь ограничивалась формальной реакцией и общими словами.
– Понимаю.
– Я знаю, какие демоны водятся в твоей душе. Такие преследуют каждого из нас. Но мои чудовища были вполне реальными.
– Продолжай.
– В приемных семьях я насмотрелся и наелся всякого дерьма. Приходится терпеть, пока не встаешь перед выбором: ты либо с ними, либо против них. Они запросто могли превратить твою жизнь в ад. Никому извне не было дела до этого.
Надеюсь, сейчас ситуация изменилась к лучшему, но двадцать пять лет назад не существовало нынешних способов обмена информацией, а журналисты не питали к подобным темам никакого интереса. Некоторые приемные семьи жили исключительно по собственным законам. Маленький замкнутый мирок, где не разбирали, что допустимо, а что нет, не ведали о гуманности. Дети то и дело бесследно исчезали. Если кого-то избивали, он мог обратиться к инспектору по делам об усыновлении, но вот только такие встречи порой откладывались месяцами, а когда ребенок наконец попадал на прием, не было уверенности, что инспектор действительно на его стороне. Иногда люди, опекавшие нас, подкупали служащих, чтобы они закрывали глаза на происходящее с воспитанниками. Приходилось учиться доверять только самому себе. – Дин высвободил руку. – Был дом, куда нас заставляли ходить. Нас туда отводили приемные родители.
– Что за дом?
Имоджен неуютно поежилась. Он говорил бесстрастным, отстраненным тоном. Ей не нравилось направление, в котором развивался рассказ, но она знала: сейчас нужно оставаться сильной. Воспоминания причиняли Дину боль, и помочь можно только одним способом – терпеливо выслушав.
– Дом, где мы развлекали гостей.
– Как развлекали?
– Иногда они заставляли нас драться друг с другом, как бойцовых псов. Бывало, в ход шло оружие. На нас делали ставки… Случалось и другое… Ты все понимаешь без слов… Не вынуждай рассказывать.
– Боже милостивый! Поэтому тебе пришлось убить того человека? Он… прикасался к тебе?
– Все было сложнее.
– Положим, но какое отношение это имеет к нашему видео?
Имоджен сменила тему, попытавшись вернуть Дина из прошлого, сосредоточиться на причине, по которой ужасные картины снова всплыли в его памяти.
– В доме, куда нас приводили, был кафельный холл, нечто вроде прихожей. Не думаю, что там кто-то жил постоянно. Это скорее напоминало интимный клуб для ограниченного круга постоянных клиентов. Плитка была выложена в кельтском стиле, а в центре располагался трикветр.
– Ты предполагаешь, что юнцы на видео имели что-то общее с местом, куда тебя приводили ребенком?
– Не знаю. Хотя думаю, что это вполне возможно. Поэтому я изучил материалы на убитую престарелую пару. Как ни взгляни, они были порядочными людьми.
– Нам это известно. Мы тоже проверили их очень тщательно.
– Не обижайся, но я могу докопаться до того, что вам недоступно.
Дин машинально тронул подвеску – крошечную ракушку внутри шарика из оргстекла. Имоджен посмотрела на нее.