Ангел
Шрифт:
– Но разве ты не пыталась поговорить с ним, объяснить, что ты чувствуешь?
– Нет, тогда я не могла. Когда мы ездили с гастролями по Англии и Шотландии, я была, как бы это сказать... ослеплена им, его любовью, обожанием. И его... да, его сексуальностью. Он такой обольстительный.– Кусая губы, она покачала головой.– Но я помню, как однажды на его концерте в Лондоне я подумала, что он одержим мной, и это меня испугало, Анри.
– Да, одержимость всегда внушает тревогу. Это...– Он остановился, подыскивая нужное слово.
– Ненормально,– подсказала она.
– Я
Рози бросила на него такой изумленный взгляд, что в растерянности он быстро проговорил:
– Если, конечно, ты не собираешься продолжать с ним связь. Такое возможно?
– Джонни на это не согласится. Хотя нет, не совсем так. Он согласился бы, пока я окончательно не разведена. А потом он захочет, чтобы мы немедленно поженились. Но дело не только в этом, есть еще и другая проблема.
– О! Что же это? – Анри пристально посмотрел на нее.
Рози встретила его долгий испытующий взгляд и, досадуя на себя, почувствовала, что глаза ее наполняются слезами. Она отвернулась и, прикрывая лицо, откашлялась, стараясь взять себя в руки. Проглотив комок в горле, она сумела выговорить:
– Думаю, тут дело во мне самой, Анри. Со мной происходит что-то странное.
– Что ты этим хочешь сказать, дорогая?
– Я... я... больше не отношусь к Джонни так, как раньше.
– Когда ты заметила в себе эту перемену?
– Недели две назад, а может быть, немного раньше. Когда мы были в Шотландии в конце февраля, меня смутило его поведение. Он был какой-то странный. Обращался со мной, как с собственностью, не разрешал шага без него отступить. Это пугало меня. А последнее время я стала замечать, что не скучаю по нему, уже не ощущаю физической потребности быть с ним.
– Я не нахожу в этом ничего странного, Рози. По моему мнению, это совершенно нормально для женщины. Ты понимаешь, иногда всепоглощающая чувственная страсть может очень быстро сгореть. То, что ярко горит, очень скоро превращается в холодный пепел. Во всяком случае мой личный опыт это подтверждает. Потому что за этим нет глубокого чувства, одно только влечение и ничего больше. А влечение быстро проходит.
– Да, вероятно, вы правы.
– Рискуя показаться в твоих глазах старомодным моралистом, Рози, я все-таки скажу, что для настоящих отношений одного только секса недостаточно. Должна быть еще и любовь. Из твоего рассказа я понял, что ты была увлечена Джонни, испытывала к нему физическую страсть. Но это был только секс и больше ничего. Поэтому все так быстро сгорело.
Рози молча кивнула.
– Если хочешь, мы можем потом продолжить наш разговор, дорогая. А сейчас нам нужно идти,– сказал Анри и, взглянув на свои часы, добавил: – Да, нужно идти. Дождь льет как из ведра, и нам трудно будет поймать такси, а я не хочу заставлять Киру ждать.
Рози встала с кресла.
– Да, сейчас, только возьму пальто.
Анри тоже поднялся и, подойдя к ней, крепко обнял ее. Ему хотелось сказать еще кое-что, но пока он решил промолчать.
– Спасибо Анри,– тихо проговорила Рози ему на ухо.– Спасибо за
– Но я люблю тебя, Рози. Ты – моя дочь,– сказал он, улыбаясь и с нежностью глядя в ее глаза.
Эти слова растрогали ее до глубины души и, не в силах больше справиться со своими эмоциями, она расплакалась.
– Не надо,– мягко сказал Анри.– Не плачь. Все будет хорошо.
39
Вито Кармелло был так доволен, что не мог сдержать счастливой улыбки. Его радость проявлялась и в оживленном поведении, и в энергичной пружинящей походке. Он ощущал себя помолодевшим на целых десять лет. И все благодаря утреннему телефонному звонку Джонни.
Его Джанни позвонил сегодня утром из Перта, и то, что он сказал, добавило Вито новой жизненной энергии. Он знал, что и на Сальваторе, который последнее время чувствовал себя неважно, это произведет такое же действие. Вот почему Вито с самого утра направился к Стейтен-Айленд – хотелось скорее передать хорошую новость Дону. Его старый гамба будет так же удивлен, как и он сам. И так же счастлив.
Когда он поднимался на последние ступеньки, двое солдат их Организации, стоявшие перед входной дверью, весело приветствовали его. Но у него не было времени на разговоры с ним. «Gintaloons»,– пробормотал он себе под нос на сицилийском наречии. Но пренебрежительную реплику покрыл широкой улыбкой.
Первым, кого он увидел, был Джо Фишерс, склонившийся около кухни. Джо редко бывал в доме, и Вито подумал, к чему бы это.
– Привет, Вито! Как жизнь? – воскликнул Джо, бросившись навстречу и стараясь обнять его.
– Неплохо, Джо, неплохо,– ответил Вито, отстраняя от себя гангстера-убийцу.
«Подонок»,– подумал он, пересекая холл и направляясь в комнату Сальваторе, которую тот называл своим кабинетом.
Сальваторе сидел за письменным столом, беседуя с Энтони, консильере, расположившимся в кресле напротив. Когда Вито вошел, они оба встали, радостно приветствуя его. Он сердечно обнял их обоих.
– Садись, садись,– сказал Сальваторе, указывая на кресло у камина.– Ты не часто приезжаешь с утра, Вито. Я уже сказал Терезе, что ты останешься на ленч. Она готовит то, что ты больше всего любишь: моцарелла с помидорами и оливковым маслом собственного приготовления и спагетти болоньезе. Нет ничего лучше нашей итальянской еды, а?
– Спасибо, Сальваторе, я останусь. У меня сегодня не особо много дел. Что здесь делает Джо Фингерс?
– Энтони хотел поговорить с ним.– Сальваторе покачал головой.– Джо совсем свихнулся. Никого не хочет слушать. Может, сегодня послушает. Когда с ним будет говорить консильере. Может, Энтони вразумит его.
– Предупреждений ему больше не будет,– сказал Энтони, переводя взгляд с Сальваторе на Вито.– Безмозглый ублюдок все больше наглеет. Это опасно, босс, всерьез опасно. Он слишком много треплется. И со слишком многими людьми. Не знаю, но меня это беспокоит. Думаю, он что-то вынюхивает.