Ангелочек
Шрифт:
Урсула, полная восхищения и любви, жадно внимала словам супруга. Жан Бонзон, как и его сестра Адриена, посещал коллеж в Сен-Жироне. Они оба хорошо учились, и горец с ранних лет увлекся чтением книг, которые покупал в городе. Анжелина знала, что ее дядюшка интересуется историей, но все равно была поражена его красноречием и глубиной знаний. Ей даже стало немного страшно.
— Но если бы однажды я выбрал карьеру священнослужителя, то провозгласил бы себя катаром, да, — добавил Жан. — Они умерли мученической смертью, хотя вели себя как добропорядочные люди, никому не причиняя зла. Совершенные питались исключительно миндальным молоком и черным хлебом. Они служили примером доброты и всепрощения. Я горжусь своим далеким предком, фамилию которого ношу. Порой я говорю себе,
— Нет, я не могу в это поверить! — воскликнула служанка, широко раскрыв глаза от ужаса. — А ты, Анжелина, знала об этом?
— Дедушка Антуан рассказал мне, и я отказалась учить Закон Божий. Потом я образумилась, но поняла, почему дядюшка Жан не ходит в церковь.
— Боже всемогущий! — причитала Октавия. — А я-то обратилась в католичество! И это была не прихоть. Я мечтала об этом много лет. Теперь я говорю себе, что на совести протестантов не так уж много смертей.
— Ба, да тоже достаточно, — возразил Жан. — Ненамного меньше, уверяю вас. Они тоже преследовали, принуждали уезжать с насиженных мест. Урсула, налей мне стаканчик. Долгие разговоры вызывают у меня жажду.
Урсула вынула из буфета бутылку с высоким горлышком, наполовину наполненную прозрачной водкой.
— Я тоже выпью, — сказала Октавия. — Я так расстроилась.
Анжелина украдкой наблюдала за Октавией. Она казалась совсем другой, помолодевшей. Щеки ее раскраснелись, глаза блестели. «А она красивая, — подумала Анжелина. — Я никогда прежде этого не замечала. Если бы мадемуазель Жерсанда увидела сейчас Октавию, она бы поразилась».
Жан Бонзон залпом выпил свой стакан. Урсула подбросила в камин полено, поскольку в комнате стало темно. Потом она зажгла свечу и поставила ее посередине стола.
— Нет, — сказал ее муж, задувая пламя. — Ночные бабочки могут обжечь крылья. Ты же знаешь, Урсула, я этого не люблю. Надо взобраться на Пра-дель-Крема Монсегюра, чтобы возненавидеть саму мысль бросить живое существо в огонь. Крестоносцы в течение нескольких месяцев осаждали замок. В конце концов совершенные, измученные тяготами суровой зимы, сдались. Это произошло 16 марта 1244 года. Катаров, которые не отреклись от своей веры, сожгли заживо. Тогда погибло более двухсот человек, в том числе женщины. Их согнали в огороженный загон у подножия горы, полный вязанок хвороста и дров. Среди них были и солдаты гарнизона Монсегюра. Они тоже сгорели, не пожелав расстаться со своими сеньорами и друзьями. Когда мне было тридцать лет, я ездил на то место. Там у меня возникло странное ощущение: мне казалось, что меня окружают непорочные души. Я заночевал среди руин крепости.
После этих слов в комнате повисло глубокое молчание. На глазах Анжелины стояли слезы. Октавия смертельно побледнела. Урсула прошептала:
— А сокровища, Жан? Расскажи им о сокровищах!
— О, это легенда! О руинах Монсегюра известно много легенд. Одни утверждают, будто катары спрятали золото и серебро в пещерах на склоне горы, другие говорят, что в замке находился Грааль, — священная чаша, в которую пролилась кровь Христова. Когда мы с Адриеной были детьми, то мечтали убежать из дому, чтобы отыскать эти знаменитые сокровища.
— О, в самом деле! — воскликнула Анжелина. — Мама мне рассказывала, что в одно воскресное утро вы даже пустились в дорогу, но около перевала Пор дедушка Антуан догнал вас на осле. Тогда он задал вам хорошую порку!
Слова Анжелины разрядили обстановку. Октавия негромко рассмеялась, ее примеру последовала Урсула.
— Я надеюсь, что когда-нибудь люди воздадут должное катарам, — продолжил он. — Их крепости превратились в груды камней, отданных во власть ветров, солнца и дождей. Кое-где еще возвышаются участки стен и башен. Но там хозяйничают гадюки, вороны, мелкие лесные звери. Я знаю названия замков, которые еще не до конца разрушились: Рокфиксад недалеко от Фуа, Пюивер в краю Од, Керебюс, Пюилоран…
Дядюшка Жан замолчал, положив руки на стол. Женщины едва осмеливались дышать.
— Я не думаю, что Господь одобрил эту резню, — неожиданно сказала Октавия. — Только не милосердный Господь, которому я молюсь по утрам и вечерам.
— Да, возможно, — проворчал Жан. — Однако ваш милосердный Господь не пощадил ваш край. Анжелина сказала мне, что вы и ваша госпожа приехали из Лозера.
— Если вы говорите о холере, то это бедствие разразилось во многих странах Европы, а не только во Франции, — прошептала служанка.
— А Зверь? — сурово спросил Жан.
— Зверь! Прошу вас, не надо о нем говорить! Это, несомненно, дело рук дьявола.
Анжелина задрожала, а Урсула в ужасе перекрестилась. Они обе не знали, о чем идет речь.
— О каком звере вы говорите? — спросила молодая женщина.
— О том самом, который терроризировал Жеводан и Маржерид в течение почти трех лет, Анжелина, — ответила Октавия. — В те времена было страшно жить в горах Лозера и Верхней Луары. Зверь нападал на детей и женщин. Он убивал их, размозжив череп, а потом поедал внутренности. Сначала крестьяне думали, что убийцей был волк необычных размеров, наделенный удивительной силой. Но они часто видели волков в лесах или на лугах, а те, кому удалось убежать от Зверя, описывали его как огромное существо с гривой, то есть с полосой темных волос на спине. Это существо не имело ничего общего с волками. Говорят, по вечерам Зверь вставал на задние лапы, опираясь передними на подоконник… Король Франции Людовик XV отправил на его поиски своих егермейстеров. Они устроили облаву, но Зверь был настолько ловким и хитрым, что сумел сбежать на другой конец края. Он убил и покалечил около ста человек[59].
Анжелина удостоверилась, что овчарка спокойно лежит у ее ног, и бросила тревожный взгляд на кровать, где спал Анри. Дверь и окно дома были по-прежнему открыты. За ними была кромешная тьма. Анжелина почувствовала, как ею овладевает страх, глухой, гнетущий. Жан Бонзон похлопал ее по плечу.
— Будет, племянница, эти события происходили более ста лет назад, — сказал он.
— Но здесь бродят волки. Октавия, этот Зверь оказался волком?
— Этого так никто и не узнал, малышка, — ответила служанка. — Моя бабушка рассказывала нам истории о Звере по вечерам. Она знала их от своей бабушки, бывшей в то время маленькой девочкой. Это был настоящий ужас. Люди не осмеливались посылать детей пасти стада. Или же дети пасли скот группами, и у каждого из них была палка с заостренным концом. Однажды Зверь незаметно подкрался и из кустов набросился на маленьких пастухов. Но коровы встали в круг, выставив рога, и защитили детей. В другой раз жителей хутора обеспокоило отсутствие девушки, пасшей своих овец. Близилась ночь, а ее все не было. Они побежали на луг и, увидев ее издалека, решили, что девушка спит. Но нет, она была мертва. Голова ее была отгрызена от тела, а живот вспорот. Самое странное, что одежда закрывала интимные части обнаженного тела[60].
— О, довольно! — воскликнула Анжелина. — Какая мерзость! Замолчи, прошу тебя!
— Тут не обошлось без дьявола, — заметила Урсула, тоже поддаваясь страху.
— По моему мнению, дьявол сидит во многих людях, — уточнил Жан Бонзон. — Зверь никогда не поступил бы так по собственной воле. Я часто думаю, что зверя направляет человек.
— Тем не менее, все прекратилось, когда огромный волк был застрелен освященной пулей, — возразила Октавия. — Но, когда я была маленькой девочкой, я не любила покидать ферму по вечерам. Я внимательно осматривалась, заглядывала в темные уголки и дрожала от страха.