Ангельское личико
Шрифт:
Марионетта медленно встала, боясь, что Барти переломал ей ноги. Одна нога казалась разбитой вдребезги, и она едва не упала, сделав шаг. Каким-то образом удалось добраться до калитки, и женщина, шатаясь, пошла по Эндикот-гарденс к Хай-стрит. Один раз ей попалось такси, которое она попыталась остановить, но когда водитель увидел ее, то прибавил ходу и умчался.
Она знала, куда направляется. Кроме этого — ничего. Она почти забыла свое имя, но соображала, куда идет и зачем. Свернула на Масуелл-роуд и направилась к станции подземки. Странно, но, несмотря на мокрую погоду и мечущиеся тени сырой декабрьской ночи, Марионетта не боялась. Ей
Марионетта с трудом вышла из вагона на платформу, голова кружилась. Заботливый прохожий коснулся ее руки.
— Ты в порядке, золотко? — поинтересовался он.
Она не смогла ответить, только махнула рукой и слепо направилась к лестнице, ведущей к выходу на улицу. Теперь все просто. Направо на Оксфорд-стрит, затем налево по Сохо-стрит, на площадь, потом опять направо…
Снова шел дождь, большие тяжелые капли падали с неба медленно, как будто им не хотелось касаться негостеприимной земли. Марионетта стояла, стараясь не прислоняться к столбу, подняв воротник шубы и чувствуя влагу на щеке и шее. Когда она коснулась щеки рукой, то в свете фонаря увидела на ней кровь, казавшуюся совсем темной. Подошел какой-то мужчина.
— Сколько? — спросил он, но тут же с отвращением отшатнулся, разглядев ее лицо, и поспешил уйти в дождь, что-то бормоча про себя.
Прошел еще один мужчина. Она попыталась улыбнуться ему. Он презрительно фыркнул и исчез.
Неожиданно рядом послышался женский голос.
— Нечего тебе здесь делать, слышишь? Ты что, наркоманка? — Марионетта увидела смотрящее на нее лицо с густо подведенными глазами и карминным ртом, на нее пахнуло сладким запахом пудры и дешевых духов.
— Я вас знаю, — призналась Марионетта или ей показалось, что она это сказала. — Вы однажды подарили мне фиалки…
Теперь вокруг нее собрались уже три женщины, они суетились и спорили.
— Ей нельзя здесь оставаться, — сказала одна из них. — Нас из-за нее загребут!
— Ей нужно в больницу…
— Тебе бы домой пойти, милочка, — громко проговорила третья прямо ей в ухо, перекрывая гул в голове. — Я найду тебе такси.
Тут Марионетта стала кричать что-то неразборчивое, биться и сопротивляться, пока они не пообещали не отправлять ее домой.
— Я этим давно занимаюсь. Я — такая же, как и вы. Пожалуйста, оставьте меня в покое… — умоляла их она.
Женщины ушли, о чем-то переговариваясь, но не желая привлекать внимание. Даже в лучших ситуациях их профессия не из легких…
Марионетта не знала, как долго она простояла, дрожа под дождем. Иногда мужчины замедляли шаг, но тут же отводили глаза и уходили.
«Я все неправильно делаю, — подумала она. — Мне надо выйти на дорогу,
Пошатываясь, Марионетта вышла на перекресток. Там находился небольшой обувной магазин с освещенной витриной, и она встала напротив, чтобы свет падал прямо на нее. «Странно, — подумала она, — как тихо в Сохо в канун Нового года». Куда подевались все пьяницы, театралы, просто гуляки? Только настойчивый барабанный бой в ушах. Марионетта услышала шум приближающейся машины. С трудом повернулась. Она сделала шаг вперед, попыталась улыбнуться. Она и представления не имела, что полагается в таких случаях говорить. Внезапно дверца открылась, протянулась рука, без лишних церемоний втащила ее на заднее сиденье, дверца тут же захлопнулась. Марионетта почувствовала, как машина набрала скорость, и повернулась, чтобы взглянуть на водителя. Это был Микки Энджел.
Глава девятая
Сначала Марионетта не понимала, где находится. Она помнила, что приходил врач и наложил ей швы на лицо. Она знала, что Микки Энджел рядом. Большую часть времени женщина спала, глубоко, без сновидений, радуясь забытью и возможности уменьшить боль.
Проснулась Марионетта в маленькой комнатке с темно-синими стенами. Ей показалось, что помещение светится странным голубым светом. «Совсем как под водой», — сонно подумала она, прежде чем снова забыться. Ей хотелось навсегда остаться в этой комнате с ее темными тенями, медленно движущимися по полу. Здесь она чувствовала себя в безопасности.
Настало время, когда Марионетта стала сознавать, что кто-то приносит ей чай, суп, миску с кукурузными хлопьями. В дверях появился Питер Трэвис, она была уверена, что это он с беспокойством смотрит на нее поверх своих очков. Певица-блондинка — кажется, ее звали Вики, — пришла и помогла Марионетте сменить ночную рубашку, забрав старую, испачканную кровью, которая почему-то оказалась на ней.
— Это моя рубашка, — объяснила Вики. — Я ее принесла, когда Микки позвонил и сказал, что нашел тебя.
Марионетта посмотрела на пятна крови, с трудом приподняв опухшие веки.
— Извини, — смутилась она. Собственный голос показался ей до странности хриплым и глухим.
Вики улыбнулась.
— Да брось ты. Теперь поспи…
И Марионетта уснула.
Большую часть времени она чувствовала, что Микки находится в комнате. Иногда, открыв глаза, видела его у окна, задумчиво смотрящего на улицу. Она знала, что это Микки помогает ей сесть, когда подходило время выпить бульон; что это он тихо задергивает занавески, если лучи солнца падают на кровать, заставляя ее морщиться.
Однажды Марионетта проснулась от звуков музыки, доносящихся из соседней комнаты. Она поняла, что это Микки тихонько играет на пианино. Она не узнала мелодию, но сами звуки, напоминающие о сотне прокуренных клубов Сохо, успокаивали ее, и она, улыбнувшись, снова заснула.
Ее состояние заметно улучшалось в присутствии Микки, хотя на первых порах он почти с ней не разговаривал, только спрашивал время от времени, как она себя чувствует и не хочет ли есть. Постепенно поправляясь, Марионетта стала спать меньше и больше думать, и тогда пожалела, что Микки все время молчит, ей очень хотелось поговорить с ним, рассказать, что случилось, объяснить, почему она оказалась на одном из перекрестков в Сохо.