Ангельское личико

Феррари Лили

— Я подумал, что тебе захочется узнать, что моего брата никто не убивал, — проговорил он, немного помедлив. На лицо его падал свет с лестницы. Он с удовлетворением смотрел, как Марионетта медленно подняла голову и недоверчиво взглянула на него. — Не надо бояться, — продолжил Аттилио, криво ухмыляясь. — Барти не восстал из мертвых, как Лазарь, если ты об этом подумала. Нет, — спокойно добавил он, — судя по всему, он застрелился. — Ледяные глаза Аттилио переместились на Тони, который стоял рядом с отцом. — Он знал, что полиция скоро схватит его. Потом услышал, что ты вернулся, — сказал он, обращаясь к Тони. — Это было последней каплей. Брат знал, ты заговоришь. Барти убил себя, чтобы спасти

нас всех. Он решил взять на себя ответственность за все наши… — он поколебался, — дела, о которых стало известно полиции, если вы меня понимаете. — Моруцци снова зашагал по лестнице, теперь в темноте его лица не было видно. — Я полагал, вам, как итальянцам, нужно знать, вы можете понять. Преданность семье и все такое.

Марио пошевелился, он никак не мог взять в толк, о чем говорит Аттилио.

— Что все это значит? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Ты вскоре узнаешь. — Голос звучал сверху. Аттилио уже поднялся и говорил из темноты кафе: — Я лишь хочу, чтобы вы все понимали: они достали Барти, но остальных им не достать. Нет никаких улик. Жаль, конечно, что в газетах начнут плохо писать о Барти, но остальные чисты, как агнцы Божьи.

Марионетта так быстро прошла через комнату к лестнице, что отец не успел остановить ее. Она подняла голову, чтобы разглядеть высокую фигуру Аттилио в темноте.

— Ты все сказал, — промолвила она дрожащим голосом. — Ты сделал то, за чем пришел. Теперь уходи!

— Еще ничего не кончено, — произнес Моруцци. — Вы по-прежнему у нас в долгу.

— Убирайся!

— Марионетта! — Тони схватил ее за руку, оттаскивая назад.

Она услышала наверху громкие шаги. Аттилио теперь вошел в кафе. Послышался грохот, потом еще. Марионетта начала было подниматься по ступенькам, но сидящий в углу человек преградил ей путь. Для такого крупного мужчины он двигался стремительно.

— На вашем месте я бы туда не ходил, — предупредил он.

Марионетта ничего не могла сделать — с одной стороны ее держал Тони, с другой — громила Моруцци. Она попыталась было вырваться, но потом смирилась.

Хлопнула дверь кафе. Аттилио Моруцци ушел. Громила отпустил ее руку. Тони взбежал по ступенькам раньше сестры и зажег свет в кафе.

— О Господи… — простонал он.

Марионетта поднялась наверх, и от увиденного у нее перехватило дыхание. Великолепный кофейный автомат был сорван с места и валялся на полу. Под ним натекла лужа, из разбитого механизма сыпались искры.

— Что здесь происходит? — удивился Марио. Он тоже поднялся за сестрой по ступенькам, за ним — отец и молчаливый громила, присланный Моруцци.

— Хороший вопрос! — воскликнула Марионетта, в отчаянии глядя на отца.

Тут они услышали звон дверного колокольчика. Это тихо удалился «охранник».

— Кто он такой? — настойчиво спросил совсем запутавшийся Марио.

Томмазо Перетти похлопал младшего сына по спине. Сейчас не время. Сегодня день Марио.

— Не о чем беспокоиться, сынок, — успокаивал он его. — Пойдем вниз, ты мне споешь еще раз «Дым застилает тебе глаза», ладно?

Тони и Марионетта остались одни, они стояли, уставившись на обломки своего любимого автомата. Наконец, брат вымученно улыбнулся:

— Вот тебе и «охрана», — заметил он. — Начнем убираться?

«Странный будет день», — подумала Марионетта. Апрельское небо затянуто тучами, почти касающимися крыш, а когда женщина, исповедавшись, вышла из собора Святого Патрика на площадь Сохо деревья громко шуршали листьями. Она быстро миновала Приют Марии и Марфы на Грик-стрит, взмахом руки приветствуя официантов маленьких ресторанчиков и поплотнее запахнув свою накидку медсестры, чтобы спрятаться

от ветра. Она вызвалась открыть кафе по дороге домой с ночной смены и оставить указание паре из агентства по найму официантов, которые должны были там работать в течение дня. Марионетта все еще поражалась перемене в отце: впервые он позволил посторонним хозяйничать в кафе, а сам взял выходной! Но Томмазо настаивал, что сегодня особый день, они его должны отпраздновать вместе, всей семьей. В церкви Святого Патрика венчались Лино Ринальди и Пегги Уайтмор. Они вернулись в Сохо, узнав решение суда о том, что Барти Моруцци покончил жизнь самоубийством. Еще раз обвинение в убийстве было снято с Лино. Теперь они с Пегги шли под венец, и Томмазо Перетти решил, что вся их семья должна быть на бракосочетании.

Надо признать, Марионетта сильно удивилась: отец почти не знал Лино и в глаза не видел Пегги. Она предполагала, что его решение непременно присутствовать на венчании было вызвано чувством вины по поводу невольного участия в попытке Моруцци повесить Лино за убийство, которого тот не совершал. Но скорее всего он знал, что сегодня хоронят Барти Моруцци. Если верить газетам, похоронная процессия должна пройти по улицам Сохо. Если Перетти будут на свадьбе, как можно их обвинить в том, что они не показались и не отдали последние почести усопшему Барти Моруцци?

Марионетта вздохнула. Папа никогда не отличался смелостью, а Моруцци всколыхнули в нем самое худшее. Она свернула на Олд-Комптон-стрит и с облегчением увидела пожилую пару, ожидающую у дверей «Империала». Они показались ей вполне надежными и приятными. Очень скоро эти двое уже стояли за стойкой, наливая чай ранним посетителям, а Марионетта спустилась в клуб, чтобы проверить, все ли в порядке. Днем Лино и Пегги устраивали здесь прием по случаю бракосочетания, и Марионетта с братьями вовсю старалась вчера, чтобы превратить обычный ночной клуб в цветущий уголок Италии. Пара наверху получила четкие указания: в два часа запереть кафе и накрыть столы. Угощение Марионетта приготовила сама. Внизу будет играть оркестр Марио, можно будет потанцевать. Это был свадебный подарок Марионетты, сделанный с благословения отца и благодарно принятый Лино и его будущей женой. После событий последнего года Марионетта чувствовала: эта вечеринка — самое меньшее, что она может сделать для Лино. Вероятно, с помощью Пегги он начнет все сначала, и ему удастся забыть, что дважды он едва не стал жертвой несправедливости британской системы правосудия. Возможно, сегодня Лино сумеет перебороть горечь, испытываемую им к стране, где он так много работал, стараясь вести нормальную, порядочную жизнь.

Она стояла в дверях, ведущих во двор. Невата дремала под пожарной лестницей, свернувшись клубочком на пятачке солнечного света. Марионетта потерла глаза. Надо бы ей попытаться немного поспать, до свадьбы всего несколько часов…

— Марионетта! — Она подняла голову. Ли Фанг, сидящая на своем привычном месте у кухонного окна, с таинственным видом поманила ее.

Марионетта поднялась по ступенькам пожарной лестницы, пока не оказалась на одном уровне с окном соседки. Миссис Ли Фанг, как обычно, чистила овощи и, пока говорила, работы не прекращала — ее тоненькие пальцы уверенно резали лук.

— Молодой человек, он смотреть на тебя, — прошептала она. За ее спиной зашелся в крике младенец, требуя внимания. Миссис Ли Фанг пробормотала по-китайски что-то успокаивающее и продолжила резать лук четкими, аккуратными движениями.

— Где? — удивилась Марионетта и оглянулась, но китаянка покачала головой.

— Не сейчас. Раньше. И еще раньше. Там, на улица. Подъезд «Три X».

— Вы имеете в виду клуб «Трипл X»?

Миссис Ли Фанг кивнула, и сердце Марионетты упало.