Ангелы ада. Смерть любопытной. Палач: Новая война
Шрифт:
ГЛАВА 22
И опять Болан подготавливал себя к ведению открытых боевых действий. Автоматический пистолет сорок четвертого калибра и девятимиллиметровая «Беретта Бригадир» с глушителем слишком долго находились на дожде.
Болан разобрал оба пистолета, тщательно смазав каждую деталь оружейным маслом. Ствол, затвор, спусковой механизм, возвратная пружина, предохранитель — все работало. Он собрал обе «пушки», проверил их безотказность, смазал каждую обойму и перезарядил их.
Следующим на очереди был «Стоунер».
Затем он разобрал два АК-4 7. «Автомат Калашникова», модификация номер два, — вот что было в его распоряжении. На сегодня АК-4 7 был одним из лучших в мире видов наступательного оружия. Русские не только поставляли их в большом количестве в страны-сателлиты, но и оказывали помощь в создании заводов по их сборке во многих странах мира. Всего было изготовлено более тридцати пяти миллионов единиц этого оружия.
Используя патроны калибра 7,62 мм в магазине емкостью тридцать патронов, при скорости восемьсот выстрелов в минуту, этот автомат был весьма эффективным видом стрелкового оружия. Конечно, у него были и недостатки, знал о них и Болан. Самым опасным было то, что, в отличие от американских систем автоматического оружия, у него не было отпирающего устройства, срабатывающего, когда выстреливается последний патрон. Автомат просто прекращал стрельбу, поэтому нужно было вести учет сделанных выстрелов и только тогда уже вставлять новый магазин.
Болан разобрал оба АК-47, хорошо смазал их, проверил так же тщательно, как и остальное оружие, затем собрал и снарядил магазины из подобранных рожков.
Он подсчитал запас гранат, отделив осколочные от зажигательных и соединив вместе концы предохранительных чек, чтобы их легче было выдергивать. На все это у него ушло около часа, даже при самой скорой работе. Но это было не так уж много.
Не так уж много, если учесть, что ему придется выступить против по меньшей мере двух десятков арабских головорезов. Конечно, половину из первоначального количества он уже вывел из строя — и навсегда! Но, все равно, их оставалось где-то от двадцати до двадцати пяти человек и… От одной этой мысли ему стало тошно: даже если он будет убирать их по одному или по два сразу, все равно, шансы были слишком не в его пользу!
А если против него одновременно будут действовать два-три, а может даже больше боевиков, то тогда шансы на выживание равняются нулю.
Следовало как-то сравнять возможности. Нужно было напрячь мозги, чтобы придумать способ, как обхитрить их. Привлечь на помощь весь свой богатый боевой опыт, а не ввязываться во фронтальную атаку.
Но выхода не было.
Выступать приходилось Волану одному и действовать в одиночку против двух с лишним десятков оголтелых, фанатичных боевиков, вооруженных автоматами АК-47, точно такими же, какие он только что вычистил и смазал.
А они ждали его, горя жаждой отомстить за гибель своих товарищей!
Гримальди вел вертолет по горным ущельям на малой высоте. Ветер раскачивал небольшую машину, обрушиваясь
Руки Гримальди крепко сжимали рычаги управления, пытаясь удержать их в одном положении, ноги упирались в педали руля, и все время полета его сопровождал дождь, затрудняя видимость и усердно барабаня по кабине.
Мускулы рук стали болеть от непрерывного напряжения. Гримальди заставил себя не обращать на это внимания, целиком сосредоточившись на борьбе с надвигающимся штормом. На лбу выступил пот, а рубашка стала мокрой из-за повышенной влажности.
Вертолет падал вниз и снова карабкался вверх, борясь с воздушными течениями. Несколько раз нагрузка превышала допустимые величины, но вертолету удавалось справиться с ними. Гримальди старался не думать о том невероятном давлении, которое испытывают лопасти. Через три четверти часа он выбрался на восточный склон горы. Ветер здесь был гораздо сильнее, чем со стороны Карибского моря, из-за приближавшегося центра урагана. «Кобра» бешено завывала, когда Гримальди взял курс на север.
Он включил вертолетную рацию и стал вызывать:
— «Стоуни Мэн — один», «Стоуни Мэн — один», я «Стоуни Мэн — два», вызываю на связь «Стоуни Мэн — один»…
Снова и снова он приглашал Мака Волана ответить ему.
Единственным признаком наступившего рассвета было небольшое просветление неба на востоке, а затем ночная темнота уступила место серым сумеркам.
Мак Волан вышел из лачуги, неся снаряженный «Стоунер» и рюкзак. Позади него в дверях стояли майор Кенинг и девушка, Сорайя, и молчаливо глядели, как он уходит. Говорить было не о чем, поскольку он уже ранее объяснил цель своего рейда.
— Жаль, что я не могу пойти с вами, — сказал сердито летчик морской пехоты.
Палач был уже почти в дольнем конце поляны, когда его внимание привлекли звуки, раздававшиеся из радиоприемника. Вытащив рацию из-за пояса, Волан включил ее.
— …«Мэн — один»,, вызываю на связь «Стоуни Мэн — один»,.
На какой-то момент Волан не поверил своим ушам.
— Я Г-бой, вызываю «Стоуни Мэн — один»…
Да! Г-бой! Джек Гримальди! Волану не нужно было запрашивать пароль, потому что он узнал голос пилота.
Волан ухмыльнулся. Его рот растянулся в большой, широкой улыбке.
— Я «Стоуни Мэн — один», — четко сказал он в микрофон. — Я слышу тебя, Г-бой. Какого черта ты здесь делаешь?
Ответ ударил его по ушам.
— Просто был здесь рядом, по соседству… Подумал, что залечу на огонек, чтобы поздороваться… Включи фонарь, чтобы я мог найти тебя…
Волан довольно хихикнул. Включить фонарик? Тут, пожалуй, годился приводной маяк. Он снял со спины рюкзак и стал копаться в нем.
Снова он вынул черный маленький переносной локатор и включил его.