Ангелы ада. Смерть любопытной. Палач: Новая война
Шрифт:
Тогда знаешь, куда идти и что делать.
Паллисер с надеждой понес медицинское заключение в отдел розыска пропавших.
Через дворы, настороженно держась как можно ближе к кустам и изгородям, кот пробирался к дренажной канаве с мелкой стоялой водой. Он нагнул голову и стал жадно лакать. Сегодня он упустил несколько птиц, а поймал только одну. Его длинная спутанная шерсть скрывала уже изрядно отощавшее тело.
Напившись, он какое-то время оставался в прежней позе, в зеленых глазах отражалась тоска. Затем он встрепенулся, его внимание привлекла птица — большой черный пересмешник опустился на траву в десяти футах от него. Кот припал к земле и неслышно пополз к птице, замирая при ее движениях. Когда их разделяло
— Так вот, — сказал Мендоса, — насчет Ардена. По-моему, он сюда вписывается. Я не думаю, Арт, что Джордж невинная жертва или что Даррелл все еще его обрабатывает. Уж слишком энергично он защищается. Например, как он вспыхнул, когда ты спросил, как зовут его приятеля. И как разыгрывает горе и печаль: о, Маргарет, любовь моя. Сдается мне, Джордж не слиш-ком-то умен, он сразу все выложил: они, мол, с Дарреллом знакомы, близкие друзья уже семь лет, по меньшей мере. Он должен знать и о его судимости. В конце концов, Даррелл получил шесть месяцев за попытку изнасилования три года назад. Джордж должен был знать, почему тот полгода отсутствовал. Разумеется, Даррелл говорит, что обвинение сфабриковано, а если другой раз и задерживали, то потом ведь отпускали. Но спроси себя — твоего друга признали виновным в подобном преступлении, а ты так сразу и поверишь, что обвинение подстроено? Будешь испытывать к нему прежние чувства? Останешься его приятелем?
— Не знаю, — медленно ответил Хэкет. — Не нам с тобой судить, Луис. Мы-то знаем, что в полиции не избивают людей и не фабрикуют ложных обвинений. А другие — нет. Может, он ему поверил. Даррелл, похоже, ненавидит полицейских, возможно, он и Ардена настроил. Не знаю… но Арден мне не понравился, а тебе?
— И мне. Бедная его мама. Милая почтенная чистая душа, которая не воспринимает своим добропорядочным, но не очень далеким умом все некрасивое. Я думаю, она смутно представляет себе, что есть мужчины, которых называют гомосексуалистами — отвратительное слово, — но, во-первых, все они, конечно, пьяницы и бродяги, и во-вторых, порядочные люди даже не думают о таких вещах, это отвратительно. Она, повторяю, — милая женщина. Она замкнулась на Джордже и его необыкновенном таланте, если бы только разбойники-издатели это поняли.
— Здесь я с тобой согласен.
— Джордж нервничал, — сказал Мендоса. — Не понимал, с какой стати к нему явилась полиция. — Мендоса усмехнулся. — Я заставлю его занервничать еще сильнее. Держу пари, он побежал рассказывать все Дарреллу. Наверное, Даррелл тоже занервничает.
— Не сомневаюсь, — сказал Хэкет. — Но… — Его прервал заглянувший в дверь сержант Лейк.
— Простите, лейтенант, обнаружили машину. Только что позвонили из дорожной полиции. Машину убитой Чедвик.
— А-а, — сказал Мендоза. — Я так и думал, что пора бы ей найтись. Поехали посмотрим.
Голубой «бьюик» аккуратно стоял на Амадор-Драйв, короткой жилой улочке в шести кварталах от того места, где было найдено тело Маргарет. Ну кто, в самом деле, дает название улицам? Дорога Любовника! Машина находилась перед домом некоего Альфреда Санчеса, который заподозрил неладное и вызвал полицию после того, как автомобиль простоял здесь два дня.
— Только и слышишь — надо себя хорошо вести, все мексиканцы такие плохие, воры и жулики и тому подобное, и так далее… Может, теперь напечатают в газете, мистер, что мексиканец помогает полицейским, и, может, тогда люди изменят свое мнение? Я думаю…
— Да, конечно, — рассеянно отозвался Мендоса, разглядывая «бьюик».
— Вы mejicano? Из полиции? — спросил мистер Санчес недоверчиво. — И вас приняли?
— По-моему, — ответил Мендоса, — законом этого не запрещено.
— Существует неписаный закон, — сказал Санчес, переходя на испанский. — Североамериканцы настолько нелогичны, сэр, что просто нет слов. Меня раздражает их непоследовательность. Вообразите, они проводят большие парады, ежегодные фестивали, они очень гордятся своим так называемым калифорнийским испанским наследием. Одеваются в испанские костюмы, называют фестивали именами великих аристократических испанских семей — Каррилло, Вердуго, Дел Валле, верно? Могут выучить несколько испанских словечек. И потом, когда фестиваль закончится, снова говорят о грязных мексиканцах. Нелогично!
— В поведении людей вообще мало логики, — сказал Мендоса. — У англо-саксов ее, действительно, меньше, чем у других. Они упорно представляют латиноамериканцев сверхэмоциональными и легкомысленными людьми, в то время как на самом деле нет никого рассудительнее нас. Я согласен с вами, логики им не хватает.
— Они даже языческий символ ацтеков, змею с перьями, поместили на официальную городскую печать, — сказал Санчес. — Дают вычурные испанские названия новым престижным жилым районам. А моя дочь Франческа — она три года проучилась в университете — ищет работу, а ей говорят, мол, очень жаль, но мы не берем мексиканцев. Это нелогично. И мы не грязные, у меня дома современная ванная комната… Я не знал, что мексиканцев принимают в полицию.
— Там вечно не хватает людей, — сказал Мендоса.
— Да, конечно, — согласился Санчес. — Хотя все равно досадно. Я подумал, может, если в газетах напишут, что мексиканский джентльмен помогает полиции…
— Я прослежу, чтобы это отметили, — сказал Мендоса. — Но чужие представления изменить нелегко.
— Вы глубоко правы, сэр, — сказал Санчес.
«Бьюик», разумеется, оказался абсолютно чистым.
С приборной доски и руля были стерты все отпечатки. Кое-где нашли несколько пальчиков, но они, скорее всего, принадлежали Маргарет или кому-то из ее семьи. В бардачке он не обнаружил ничего необычного: карты, ветошь, щетка. Ничего постороннего.
— Знаешь, Арт, — произнес Мендоса, — все-таки машина кое о чем говорит.
— Например?
— Помнишь, я говорил о Сильверман? Лишняя машина. Очень неудобно устраивать засаду на дороге, еще неудобнее, если ты сам за рулем. Все говорит за то, что было два человека. Смотри. Должно быть две машины — убийцы и Маргарет. Так вот, он звонит и говорит: давай встретимся там-то и там-то. Встречается с ней и убивает. Бросает тело. Если он один, то должен оставить свой автомобиль неподалеку от места свидания. Затем ему надо отогнать машину Маргарет сюда, а самому каким-то образом вернуться за своей. Даже в Нью-Йорке, где многие ездят на такси, можно потом отыскать пассажира. Здесь сделать это гораздо легче. Девять из десяти жителей Лос-Анджелеса имеют машины, мы редко пользуемся такси — очень уж дорого. Так что пассажира отыскать нетрудно. Убийца не стал бы ловить мотор. Он мог пойти пешком, но я в этом сомневаюсь.
— Ты просто сочиняешь.
— Нет. По всей видимости, важную роль играло время. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь запомнил, когда он вернулся в тот вечер домой, даже если надеялся, что мы примем это за случайное убийство. А на любую прогулку пешком пришлось бы потратить время. Насколько все упрощается, если преступников двое и один из них ведет вторую машину. Два человека, таких, как, скажем, Джордж и Даррелл.
— Красивый вывод, — сказал Хэкет, — но как же мы, черт подери, сможем найти доказательства? Боже мой, «Голливуд Боул»!