Ангелы Черчилля
Шрифт:
Дейзи отправилась в Старое Поместье на велосипеде. Ее отец часто крутил педали, разъезжая по торговым делам. Поэтому обычно Дейзи довольствовалась стареньким велосипедом с большой корзиной спереди – на нем она доставляла местные заказы. Но для поездки на ферму она выбрала другой, собственный велосипед – он был гораздо легче.
На тенистых сельских дорожках, где единственными звуками были жалобы ягнят, напоминавших мамам-овцам, что настало время их дневной трапезы, а запахом – аромат поспевающих хлебов, ей очень хотелось надеяться, что воздух не наполнится воем сирен. Она рассудила, что «мессершмитт» вряд ли погонится за ней на лугу, среди лютиков. Ее обновка, чудесные фланелевые брюки, будет безнадежно испорчена, если придется прыгнуть в них в канаву!
Восторгаясь голубым небом над головой, она высматривала в вышине чудесный самолет Эдейра, но все ограничилось любопытной пчелой, покружившей над ней и огорченно убравшейся вон.
Самолет стоял не во дворе, а на длинной дорожке, протянувшейся к усадьбе.
– Взлетная полоса! – объяснил Эдейр Дейзи, слезшей с велосипеда и положившей его на траву под расцветшим кустом рододендрона. Она не готовилась к комплиментам своему новому наряду, но обратила внимание, что их не последовало.
– Как он себя ведет? – спросила она.
– Откуда вы знаете, что я его уже опробовал?
– По вашему довольному виду.
– Пока что только на земле… Наденьте это и залезайте.
К ее удивлению и огромному удовольствию, он протягивал ей настоящий летный шлем. Дейзи чуть не задохнулась от радости
– Меня пугает ваш кардиган. Там, наверху, совсем не жарко.
Дейзи растерялась. Она не подумала ни о чем, кроме того, как будет выглядеть, и выставила себя безмозглой дурочкой. Надо же было так опростоволоситься! На всех фотографиях летчиков – сколько она их пересмотрела! – они кутались от лютого холода на высоте…
Он уже снимал куртку.
– Наденьте-ка вот это. Я сам виноват, надо было сообразить и принести что-нибудь для вас. Мы носим особые комбинезоны, с ними холод не имеет шансов.
Она оценила его элегантные брюки и свитер, тончайший кашемир. Но где же комбинезон?
– Это будет короткий полет, Дейзи. В кабине у меня есть еще один джемпер. Мы с вами не успеем замерзнуть. – Он засмеялся, она стала вторить ему; ей хотелось верить каждому его слову.
Она полезла в кабину, но по пути ее ждало такое удивление, что она от неожиданности споткнулась и шлепнулась на крыло.
– Понравилось? Подходящее имя, учитывая все обстоятельства. Вас подсадить?
Ей хотелось ответить утвердительно, но сейчас было не до того: подсаживая ее, он бы неминуемо дотронулся до слишком интимной части ее тела, и при таком развитии событий она бы умерла от смущения.
– Спасибо, я сама. Просто не ожидала… Спасибо.
Эдейр отступил, и она самостоятельно села в кресло рядом с пилотским. В руке у него появился сине-белый платок, и он, дотянувшись до носа самолета, аккуратно протер надпись.
– Цветок нарисовал Саймон. Получилось, кажется, неплохо? Война застала его в училище живописи. А само имя – моя работа: «Дейзи»! [5] Мы окрестили нашу пташку честь по чести, вот только шампанское придется отложить до моего следующего увольнения.
Ответа он, судя по всему, не ждал, поэтому Дейзи промолчала. Он назвал свой самолет ее именем! Ей казалось, что ничего лучшего в жизни просто не может произойти.
Но это было не так. Через несколько минут появившийся откуда-то Альф крутанул пропеллер и отскочил в сторону. Объясняя Дейзи каждое свое движение, Эдейр нажал очередную кнопку – и мотор ожил. Самолет побежал по травяной обочине дорожки и, чуть не снеся ворота, то ли подпрыгнул, то ли просто чихнул – и желудок Дейзи вместе со всем нижним содержимым ее туловища закрутился волчком. Они взмыли в воздух.
– Старина Альф бежит назад к дому, – сообщил Эдейр в переговорную трубу. – Помашите ему!
Дейзи посмотрела в указанную им сторону. Фермерский домик выглядел игрушечным. Перед ним стоял крохотный человечек и размахивал красным платочком. Внутренности Дейзи уже улеглись, куда им полагалось, поэтому она радостно замахала ему в ответ. Потом она вытянула руку, чтобы потрогать проплывавшее мимо пухлое облачко, – и сразу ее отдернула: холодно!
– Под нами Дарент, а та, другая, река, широченная, – это Темза.
– Я птица, птица! – пела Дейзи. Ветер срывал слова с ее губ, Эдейр хохотал.
– Я тоже! – крикнул он, и ее бросило в жар. Вот оно, счастье! Неужели звук голоса способен согревать?
Пора было спускаться. Земля рванулась им навстречу вместо того, чтобы терпеливо дождаться их приземления.
Она не знала, как благодарить его за доставленную радость. Как объяснить весь вихрь чувств, весь свой восторг родным? Она никогда не забудет раскинувшийся под ними клетчатый ковер, чувство, что умение летать доступно только ей и птицам.
– Как вы думаете, Эдейр, птицы, паря высоко над землей, размышляют о ее красоте?
– По-моему, им не до того, надо мошек ловить, – ответил он деловито, и Дейзи немного стыдливо засмеялась.
– Вы рождены для этого ремесла, Дейзи. В следующее увольнение я дам вам урок. Но учтите, война разгорается, все будет гораздо хуже Дюнкерка. Кто знает, когда мне удастся вернуться.
– Понимаю. Но я уже решила, чем мне заниматься. Дело не в сегодняшнем полете, просто мама начала приходить в себя, она уже справляется с хозяйством, хотя меня ей не провести: я-то вижу, как она волнуется за сыновей.
– Везет им! – грустно пробормотал он.
– За вас, Эдейр Максвелл, стану волноваться я… – Она вовсе не собиралась говорить это так серьезно! – И Альф с Нэнси тоже, – поспешно добавила она.
Она сняла его чудесную кожаную куртку. Ей было так хорошо в этой вещице, меховая подкладка сохраняла тепло его тела.
– Мне пора. Вдруг воздушную тревогу объявят еще до моего возвращения домой? Все пойдет насмарку, если придется несколько часов просидеть в канаве!
– Берегите себя, Дейзи Петри! – напутствовал он ее, когда она садилась на велосипед.
– И вы себя, Эдейр Максвелл! – крикнула она, уже крутя педали. Ей до одури хотелось оглянуться напоследок – на «Дейзи», конечно, убеждала она себя, – но гордость сделала свое дело: она так и не обернулась.
Родители и Роуз с восторгом слушали рассказ о ее первом полете. Это невероятное событие даже отвлекло Флору от ее обычных тревог, по крайней мере на какое-то время. Фред ушел на дежурство, не дослушав, но Дейзи успокоила отца, пообещав досказать, когда он вернется, а пока что ответила на мамины вопросы.
– Как там, наверху, доченька? Не очень холодно? Тебя не затошнило, как тогда, на ярмарочной карусели?
Дейзи приходилось буквально щипать себя, чтобы не усомниться в правдивости происшедшего. Она с улыбкой ответила:
– На вопрос номер один ответ утвердительный, на вопрос номер два – отрицательный. Боюсь даже представить, каково это зимой… Эдейр одолжил мне куртку – теплую, кожаную, на меху. В ней как в люльке! Еще на мне был кожаный шлем, это немного похоже на противогаз, только очки гораздо больше. От ветра слезятся глаза, а как лететь, когда не видишь куда? Догадайся, что я оттуда разглядела? Реку Темзу, Дарент, даже соленые болота, а еще ферму Альфа и его самого, он махал нам большим красным платком. Самая прекрасная картина, какую я видела за всю жизнь! Эдейр пролетел над церковью, ночью мы увидели бы на ее колокольне преподобного Тайвертона, он дежурит там на случай падения зажигательных бомб. Вот бы он удивился, если бы заметил, как над ним летит Дейзи Петри! Сегодняшний день я никогда не забуду, даже если проживу сто лет.
Роуз закончила заплетать свои длинные волосы, которые на фабрике ей приходилось ради безопасности туго закалывать. Рассказ о приключении увлек ее не меньше матери.
– Ты еще полетишь?
– Не только! – Дейзи заерзала на тахте. – Он пообещал научить меня летать! Он говорит, что в управлении самолет проще нашего фургона. Я уже хорошо рассмотрела приборы. Чего у меня в фургоне нет, так это компаса. В самолете без него никуда: надо ведь знать, в какую сторону летишь, не заблудилась ли. Когда сомневаешься, ищи реку – так говорит Эдейр.
– Какая ты смелая!.. – начала было Роуз, но тут завыла противовоздушная сирена (Фред объяснял, что ее тональность специально сделали почти невыносимой для слуха), потом раздались резкие свистки полицейских и старших дружинников. Флора зажала уши и погрузилась в себя. Ее семья успела привыкнуть к тревогам и теперь реагировала на них без промедления.
– Брось, мама, это ненадолго, – сказала ей шепотом Роуз, слышавшая у себя на фабрике, что сирена на предприятии «Барроуз Уэллкам» означает применение противником опаснейших зажигательных бомб – огромных цилиндров, падавших быстро, но бесшумно.
Роуз не стала распространяться о своих опасениях. Они быстро и собранно спустились в домашнее убежище. Теперь там лежали наготове журналы, игральные карты, имелся запас консервов фабричного и домашнего изготовления;
– Чудесная сиреневая шерсть, – одобрила Роуз. – Это для беженцев?
– Господи, и верно, как это я забыла об этих беднягах! В другой раз свяжу что-нибудь для них. А этот будет для Дейзи. Я подумала, что тебе надоест синее, захочется чего-то другого, а этот джемпер отлично подойдет к твоим новым брюкам.
– Какая же ты умница, мама! – воскликнула Дейзи и, заставив сестру поджать длинные ноги, потянулась к матери, чтобы ее обнять. – Только учти, пока что я никуда не уезжаю. Я до сих пор никуда не обращалась, правительство тоже еще обо мне не вспоминало. Вроде ты говорила что-то о новых занавесках?
– Всему свое время. Я еще не достала ткань, вот ищу… Есть одно местечко, но там столько подготовки, столько хлопот… Пока суд да дело, я довяжу эту вещицу.
Сестры-близнецы переглянулись. Им в головы одновременно пришла та же мысль.
– Ты случайно не набрела на торговцев шелком для устилания изнутри гробов? Вот был бы ужас!
– Еще чего! – Вид у Флоры был, правда, слегка виноватый. – Это не муслин – из него получилось бы, кстати, отменное нижнее белье! – но тоже недурно. Применяется для…
Две пары расширенных глаз, голубые и карие, уставились на нее, принуждая сказать правду. При первых же словах они дружно заткнули уши.
– В общем, мясники заворачивают в эту ткань…
Как ни старались Дейзи и Роуз, но слово «туши» можно было угадать, даже если бы мать его не произнесла.
– Качество отличное, только требуется вымачивание. Не бойтесь, девочки, я не стану шить вам из этой ткани нижнее белье, хотя оно вам нужно, только новые занавески. Скоро мы будем благодарны за любой клочок, неважно чего. Уверена, что ты, Роуз, еще подросла, а новое пальто будет стоить не меньше двенадцати фунтов и невесть сколько купонов. Я удлиню твое зимнее пальто и постараюсь найти контрастный материал для новой оторочки воротника и обшлагов. Лучше всего подошел бы плюш, черный бархат тоже сгодится. Черный цвет отлично смотрится с серым.– Все в порядке, у меня накопилось достаточно купонов, хватит на новое пальто. Лучше переделай это для Дейзи.
– Как она много говорит, как тараторит! – сказала Дейзи, когда они с Роуз наконец-то смогли лечь спать. – Не умолкает, лишь бы не думать о том, что ее действительно грызет. Что же делать?
– Тебе-то что, Дейзи, ты запишешься в ВААФ, только тебя и видели! Пойми, я тебя ничуть не осуждаю. Если бы отпустили с «Виккерса», меня бы мигом след простыл. Слышала, в армии требуются шоферы. Знаю, что я хороший водитель и автослесарь.
– Эдейр говорит, что положение становится все хуже и что Дюнкерк покажется цветочками, а уж как там было худо… Стране понадобимся мы обе. Первой я, ты-то делаешь оружие, приносишь настоящую пользу. Я не могу оставить маму, если меня не призовут. Ей без меня не справиться.
– Она слишком от тебя зависит, Дейзи. Она знает, что ты всегда рядом: то в лавке, то развозишь заказы, то чинишь этот фургон, будь он неладен! Все мы рано или поздно от нее уедем, так устроена жизнь. Так что лучше не тяни, подавай заявление, пока здесь еще остаюсь я.
Дейзи надолго замолчала. Может, Роуз права и ей пора добровольно пойти служить в надежде, что Флора научится справляться с хозяйством одна? Эдейр и Сэм подталкивали ее именно к этому. Летать! Недосягаемая мечта… Даже если она запишется в ВААФ, женщинам штурвалы самолетов не доверяют. Они работают рядом, поддерживают машины в боевом состоянии, помогают пилотам-мужчинам, поднимающим их в воздух.
Она улеглась и укрылась пледом.
– Роуз, ты можешь представить что-то более прекрасное, чем умение летать?
– Не могу, – с улыбкой призналась Роуз и засмеялась: – Особенно когда ты сходишь с ума по своему учителю!
Дейзи подпрыгнула на кровати:
– Брось, Роуз Петри, ты что?! Наверное, девушки на вашей фабрике только и болтают, что о парнях? Нет, у нас с Эдейром все по-другому. Я для него – механик, я помогла ему отремонтировать самолет, только и всего. А он для меня – аристократ, владелец самолета.
И она улеглась, стыдясь себя. Она прекрасно знала, что ее чувства к «аристократу» меняются, становятся все нежнее.
Глава 6
Шли недели, но времени даже подумать о летных занятиях не находилось. «Странная» война окончательно сменилась настоящей. Ночь за ночью, а порой и среди бела дня начиная с конца июня королевские военно-воздушные силы сражались в небе юга Англии с немецкими люфтваффе. Ходили слухи, что неприятель стремится как можно скорее уничтожить как можно больше британских истребителей, чтобы перейти к следующему пункту своего плана – вторжению.
Сирены воздушной тревоги завывали теперь в любое время дня и ночи, и Дейзи давно уже перестала мечтать о том, чтобы научиться летать. Главным ее чувством теперь был стыд за собственный непростительный эгоизм. День за днем Эдейр и такие, как он, бросали вызов врагу и рисковали жизнью, в сверхчеловеческом напряжении борясь за безопасность Британии; а Дейзи Петри мечтала об одном: чтобы он вернулся и начал учить ее летать… То немногое, что она усвоила, взмыв с ним однажды в небо, теперь, наверное, уже забылось. Как помочь этой беде?
Она штудировала газеты в поисках летного училища поблизости. Раньше учились летать и те, кто не служил в ВВС, а значит, такие училища должны были существовать; или – страшная мысль! – летчиками становились только богатые люди, передававшие эту премудрость друг другу?
Однажды вечером она наткнулась на маленькое объявление в самом конце газетной страницы: «Уроки пилотирования, опытные инструкторы, три гинеи в час» [6] .
Дейзи застонала. Это же целое состояние, больше ее недельного заработка! Где взять такую уйму денег? Обращаться с этим вопросом к отцу было бессмысленно. Ее посетила еще одна фантастическая мысль: что, если ей устроиться работать в эту школу и вместо оплаты брать уроки? Но, внимательно прочитав объявление, она поняла, что на дорогу до аэродрома и обратно у нее уходил бы целый день.
«Тебе остается одно: надеяться на его скорое возвращение», – сказала она себе и плюхнулась на кровать.
Воспоминания о детских играх с братьями и с сестрой вызывали у нее улыбку. Их фантазии в те безмятежные времена не было предела. Они преображались то в рыцарей в сияющих доспехах, бьющихся на турнирах и неизменно одерживающих победы, то в ковбоев, скачущих по прериям верхом на красивых конях… У плохих парней не было ни малейших шансов против всадников в белых шляпах!
Сейчас ее кровать превратилась в самолет. Она повторяла все движения Эдейра, которые успела запомнить, снова слыша его мелодичный голос; какую скорость он советовал развивать?.. Самолет для нее – недосягаемая мечта, но она все равно станет летчицей!
Ее верный старенький велосипед превратился в «Аэронку», окрещенную ею в «Эдейра» – это было, конечно, ее тайной. Она ездила взад-вперед, представляя, как набирает скорость и отрывается от земли. В ту же игру она стала играть за рулем фургона, оставляя его окна открытыми даже в самый сильный ветер, в проливной дождь. Все свое время она посвящала такой своеобразной летной практике. Это было лучшее, что она могла сделать до возвращения Эдейра.
Всякий раз, когда было слышно или даже видно, как самолеты ведут смертельный бой в небе над Дартфордом, Дейзи истово молилась: если он там, в небесах, где ему самое место, то пусть выйдет из сражения живым и невредимым!
Стало известно о появлении в британском арсенале нового замечательного оружия – бесценного радара. Это чудо техники непрерывно ощупывало небо над морем между Британией и европейским континентом, выискивая приближающиеся самолеты. При их обнаружении сложнейшая и точнейшая система наземного слежения передавала координаты врага летчикам королевских ВВС.
Маршрут стервятников, летевших бомбить Лондон, и тех из них, которым удавалось, сбросив смертоносный груз, повернуть назад, пролегал как раз над улицами Дартфорда, поэтому ему доставалось, как мало какому другому городу воюющей страны.