Ангелы моих снов
Шрифт:
Парни замерли. Секунда. Другая… Рухнули. И снова замерли.
Я снова охнула и только хотела бежать к неподвижным, распростёртым на каменных плитах телам, как Денис медленно опустил руки, которые всё ещё держал на уровне груди. Я остановилась у него за спиной. И вдруг поняла: он знает — я позади. Поэтому спокойно присмотрелся к поверженным и, как ни в чём не бывало, поднял сумки.
— Женщин и девушек обижать нельзя, — наставительно бросил он в их сторону. Затем повернул голову к охраннику и кивнул ему, словно что-то разрешая. — Пойдём, Лиза, — сказал он, оборачиваясь ко мне.
Мы
До дома добрались без происшествий, хоть и пешком. Никто не пожелал снова садиться на транспорт ради одной остановки. Да и развеяться хотелось после тяжкого впечатления на крыльце магазина. Мальчишки молчали. Наверное, договорились обсудить увиденное позже, но смотрели на Дениса с восторгом. Кумира нашли… Я же молчала, пытаясь собрать мысли в кучу. Точней — собрать все сегодняшние впечатления о Денисе в кучу и попытаться понять, что за человек идёт рядом со мной. Пока выходило только одно: рядом со мной идёт совсем не понятный человек.
Причём он снова шёл близко-близко ко мне. Иногда даже касался моей руки своей ладонью, для чего брал одной рукой оба тяжеленных пакета. Это когда мы выходили на открытое пространство. У него ещё и агорафобия? Или так действует на него незнакомая пока местность?
Наконец дошли до дому. Завидев его, между прочим, Денис прибавил шагу. Хотя, чего греха таить, заходя в арку, заспешила и я. Очень сильно захотелось побыстрей оказаться дома, как будто те двое мчались за нами по пятам.
Мы уже втроём ввалились в квартиру, перед тем выждав, пока к себе зайдёт Денис.
После недолгих разборок, что делать дальше, я велела мальчишкам пополдничать, потом Егорке отметиться у бабушки, что мы пришли с пляжа, а потом:
— Закрывать на замок дверь не буду. Данька, слышишь? Гуляйте, сколько хотите, но чтобы до десяти как штык был дома! Ясно?
— Ясно! — хором ответили мальчишки и засмеялись, переглянувшись. И ринулись из квартиры на лестничную площадку.
После того как за ними закрылась дверь, я покараулила около неё, услышала звонок в соседнюю квартиру, к бабе Нине, и с облегчением вернулась в комнату.
— Долгонько гуляли, — с одобрением сказал Силушка, на откинутой крышке швейной машины разбиравшийся с лоскутками: он вручную шил из них лоскутное покрывало на кресло и очень тщательно подбирал по расцветке нужные. И всё радовался, что дома такое страшенное богатство есть — цельных два пакета лоскутов. — Хорошо ли?
— Даже не знаю, как и сказать, — задумчиво проговорила я, садясь на стул перед машиной. — Знаешь, Силушка, что-то странное с этим соседом. Ты сходил к своему знакомому из этой квартиры? Сказал ему, что хозяин видит его?
— Сходил, сказал, — подтвердил домовой, отложив два лоскута и взявшись вдевать нить в иголку. — Он тамотки сидит, переживает, что хозяина долго нету. А тут он с вами пришёл. Вот уж непонятки, хозяюшка. Расскажешь ли, что к чему тута?
Я рассказала, только не сразу всё. Почему-то показалось — легче, пересказывая
Единственно правильный вердикт вынес Силушка.
— Значитца, хозяюшка, Денис этот будет из колдунов. Сколько уж раз ты сказала про то, что как глянет — так что-то вдруг и происходит.
— Экстрасенс, наверное? Колдуны на свете разве есть? — скептически спросила я.
— А домовые, хозяюшка, для людей есть ли? — захихикал Силушка.
Не выдержав, я засмеялась вместе с ним. Отсмеявшись, вспомнила.
— Силушка, а ты спросил у своего знакомого, спит ли Денис по ночам?
— Спрашивал, как не спросить? Вот только снова тута непонятки, потому как хозяин этот в кресле сидит с закрытыми глазами. А спит ли он? Вот именно, что и не понять.
Посидев с домовым ещё немного, я оставила его шить своё покрывало, а сама пошла на кухню, вымыла после нашего с мальчишками полдника посуду и вернулась в комнату. Силушка, всё так же сидевший на крышке машины, мне не мешал: своё начатое рукоделие он спустил вниз, на журнальный столик. Поэтому я пристроилась рядом, с выкроенной юбкой, и тоже принялась за шитьё, повеселевшая от мысли, что этим-то летом, кажется, нашью себе, наконец, новых вещей. А то юбка, в которой сегодня гуляла с мальчишками, требовала ушивания, а заниматься переделкой, как настоящая швея, я терпеть не могла… И постаралась не думать о Денисе.
Один раз сбегали с Силушкой в кухню чаю попить на просторе, пока нашего маленького квартиранта нет. Домовой степенно рассказал мне все новости за сегодняшний день и прибавил: из другого подъезда рассказывали ему, что, мол, в доме, кажется, барабашка завелась. Бегает, мол, что-то по дому и подвалу неведомое, что и сами домовые разглядеть не могут. Только тень мелькает. Я серьёзно порассуждала с ним о стучащих по стенам и по потолкам барабашках и всяких других кикиморах, а потом мы, согревшиеся чаем и довольные друг другом, вернулись в комнату сесть за шитьё.
Вшивая рукава блузки, я так увлеклась кропотливой работой, что не сразу обратила внимание, как Силушка вдруг спрыгнул с крышки машины, съехав по дошитой части своего покрывала на журнальный столик. Удивлённо подняла голову, только когда услышала шорох. Заглянула за машину. Встревоженный Силушка прижимал палец ко рту и отчаянно мотал головой, другой рукой указывая в сторону прихожей.
Я обернулась и вздрогнула. Прислонившись к косяку, там стоял Денис. Встретившись со мной глазами, он смущённо улыбнулся.
— У тебя дверь была открыта. Я вошёл.
— Ну, вошёл так вошёл. Проходи, садись. Хочешь чаю?
— Если составишь компанию. А Данька где?
— На улице. С Егоркой гуляют.
Что тут поделаешь? Пригласила на кухню. Пока возилась с чашками, он сидел тихонько, поглядывая на пироги в тарелке, на сушки, на печенье, что я выложила, но когда чай в заварочном чайничке был готов, он взял чашку, сам налил себе чаю и спросил:
— Как у тебя палец?
— Какой палец? — недоумённо спросила я. — Ах, палец! Я и забыла про него. Хотя пластырь сняла. А царапина, оказывается, почти зажила. Поэтому ещё раз залила йодом и больше не завязывала ничем. А что?