Ангелы на льду не выживают. Том 1
Шрифт:
В четвертом часу ночи Роман остановил свой выбор на Тамиле Варламовне Аласания. После прочтения десятков ее репортажей, статей и очерков у него сложилось впечатление, что эта женщина знает о фигурном катании не просто все, а даже то, чего не знает вообще никто, кроме нее самой. С утра Дзюба выяснил ее адрес и номер телефона, но позвонить и попросить о встрече почему-то побоялся: ему казалось, что человек такого возраста и с таким опытом просто не станет разговаривать с ним. Из того же интернета оперативник узнал, что Тамиле Варламовне 83 года и три года назад, на праздновании своего восьмидесятилетия, она зажигательно отплясывала в ресторане не только грузинские, но и
Нет, решительно, без Антона ему не справиться.
– Что это? – недоуменно спросил Сташис, когда Роман протянул ему свой мобильник с уже набранным номером телефона – оставалось только нажать кнопку «вызвать».
– Это потенциальный свидетель.
– А сам почему не можешь позвонить?
– Я ее боюсь, – признался Дзюба. – Я не знаю, как с ней разговаривать, чтобы она согласилась встретиться. Боюсь напортить.
Он коротко поведал Антону, кто такая Тамила Варламовна и почему с ней непременно нужно поговорить. Антон молча выслушал его, кивнул и позвонил. Вопреки опасениям Дзюбы, договориться о встрече удалось легко. Тамила Варламовна разрешила оперативникам приехать прямо сейчас.
– Зря ты ее боялся, – заметил Сташис, отдавая телефон Роману. – Нормальная тетка, вполне мило разговаривала. С чего ты решил, что она будет кусаться?
– Да ты знаешь, сколько ей лет?! Восемьдесят три года! Она при царе Горохе родилась, – принялся оправдываться Дзюба. – Мои родители еще на свет не появились, а она уже своей профессией занималась. Я как представил – так у меня все опустилось. Меня вон даже сорокалетние зеленым сопляком считают, не то что старики.
Глаза Антона странно блеснули.
– Восемьдесят три, говоришь? – протянул он. – А голос не старый совсем. Ладно, разберемся на месте. Садись в машину, поехали.
Никак Роман не мог уловить и понять настроение своего товарища. Усаживаясь на переднее сиденье и пристегиваясь, он буквально кожей чувствовал напряжение и раздражение, исходящие от Антона. Чего он злится? Опять Дзюба сделал что-то не так? Или на личном фронте не ладится? Или по другим делам начальство задолбало?
– Ну, – с угрозой произнес Антон, когда они выехали на его машине на широкую трассу, – и откуда у тебя такие неожиданные идеи?
Яркие голубые глаза Романа излучали совершеннейшую невинность.
– Какие идеи? Почему неожиданные?
– Потому что за все время работы по Болтенкову ты ни разу не заговаривал о спортивных журналистах. Все твои свидетели были тренерами, хореографами, спортсменами или административными работниками спортшкол. Откуда вдруг появилась мысль порасспрашивать журналистов?
– Да ниоткуда…
– Ясно, – бросил Антон, поглядывая в зеркало заднего вида: ярко-красная спортивная машина
– Встречался, – честно ответил Роман. – И что? Я же тебе объяснял…
– Я прекрасно помню все, что ты мне объяснял, – зло оборвал его Сташис. – Но я, в свою очередь, объясню тебе еще раз, если ты такой тупой и не понимаешь…
Он не успел договорить, потому что Дзюба тихим голосом перебил его монолог:
– Антон, это Каменская. Она тебе привет передавала.
– Кто?!
Сташис чуть не выпустил руль из рук, но вовремя опомнился и выровнял вильнувшую вправо машину. Водитель идущего по соседней полосе автомобиля сердито посигналил.
– Каменская, Анастасия Павловна, – уже громче и увереннее повторил Роман.
– Блин!
Минут десять в салоне машины царило молчание. Роман то и дело искоса поглядывал на товарища, пытаясь угадать, о чем тот думает. Очень не хотелось, чтобы Тоха сердился…
– Рассказывай, – наконец произнес Сташис.
И Дзюба с облегчением вздохнул.
К тому моменту, когда они подъехали к дому, где жила Тамила Варламовна Аласания, Роман успел пересказать Антону и то, что узнал сам за минувшие дни, и ту информацию, которой поделилась с ним Каменская. Поднимаясь в лифте на седьмой этаж, Антон в десятый, наверное, раз повторил:
– Если Баглаев узнает – убьет. Смотри, Ромчик!
И в десятый же раз Дзюба его заверил:
– Не узнает.
Дверь им открыла черноволосая темноглазая девочка лет двенадцати.
– Тамила! – крикнула она куда-то в глубь квартиры, показавшейся оперативникам какой-то бездонной. – К тебе копы пришли.
Дзюба тихонько фыркнул и рассмеялся.
– Приглашай их сюда, – послышался хриплый, прокуренный, но отнюдь не старческий голос.
– Следуйте за мной, господа офицеры, – насмешливо пропела девочка и повела гостей по длинному коридору мимо многочисленных дверей.
«Бывшая коммуналка, расселенная, – подумал Роман. – Странно, что сделали только косметический ремонт, никакой перепланировки. Знаю я такие квартиры, приходилось бывать».
По коридору расплывался запах чего-то вкусного – вероятно, одна из этих дверей вела в кухню. Дзюба, постоянно голодный, принюхался и определил два основных компонента: горячий сыр и ваниль.
Тамила Варламовна сидела за компьютером и довольно резво печатала какой-то текст. Дзюба вспомнил фотографии и непроизвольно посмотрел на покрытые морщинами и пигментными пятнами руки журналистки: ни одного кольца. И тут же увидел горстку украшений в стоящей рядом с компьютером не то неглубокой вазочке, не то глубокой пепельнице. Даже врывающийся в открытое настежь окно майский прохладный ветерок не помогал скрыть стойкий запах табака: хозяйка кабинета была заядлой курильщицей.
Первым заговорил Антон Сташис:
– Здравствуйте, Тамила Варламовна.
Журналистка легким толчком повернула вращающееся кресло, встала и протянула руку.
– Просто Тамила. Даже моя правнучка меня так называет. А ей всего одиннадцать лет. Вы явно старше, – она рассмеялась, – поэтому вам тем более можно не обращаться ко мне по имени-отчеству.
Она выключила компьютер и неторопливо, с какой-то необыкновенной тщательностью надела на пальцы все украшения. На дне вазочки-пепельницы, под горстью перстней, обнаружились еще и два массивных браслета.