Ангелы на роликах, или Принцип древесного листа

Соляная Ирина Владимировна

– Не вопрос, – засмеялась Ясмина. – может, и ты мне на что-то сгодишься. Одна голова – хорошо, а две – лучше.

– А ты что хочешь раскопать в деле Лаубе? – спросил Хью.

– Я бы хотела знать, кто и почему его убил, – сказала Ясмина, загадочно улыбнувшись.

Вооружившись толстой архивной папкой с пометками «Возобновлено 04.03.1987 г.» и «Закрыто 10.04.1987 г.» Хью Барбер и Ясмина сидели в ее кабинете уже больше двух часов.

– Лично я тут ничего не вижу. Ничего, что наводило бы на криминальный след, – сказал Барбер, почесав переносицу.

– Я дала тебе час времени посмотреть дело,

а ты там так ничего и не увидел? – с негодованием спросила Ясмина?

– Ну, видимо, не только я, но и твой шеф, – Барбер выразительно похлопал по корочке ладонью.

– Не стоило бы говорить, но он просто олух царя небесного! – фыркнула девушка.

– Так-так, – засмеялся Барбер, – чем же тебе шеф не угодил?

Ясмина рассказала, что когда приехала племянница Лаубе с кучей журналистов, комиссар полиции Тобиас Миндж из кожи вон лез, чтобы покрасоваться в телекамере, но не сказать лишнего. Удивительное искусство – болтать полчаса и не сказать ничего. Никакого явного криминального следа – это раз, счастливая родственница, которая не настаивает на расследовании – это два, завершение архивного дела, которое ошибочно было списано как нераскрытое – три.

– Его только и волновало, что Лаубе не был найден, а дело было списано в архив! – с презрением фыркнула Ясмина.

– А ты почему не проявила инициативу? – спросил ее ехидно Барбер.

– Когда этот Лаубе пропал, я еще под стол пешком ходила. Думаешь, я пришла на работу в отдел полиции и стала архив копать, чтобы нам найти кучку дел, которые не были своевременно раскрыты?– с нажимом в голосе спросила Ясмина.

– Ладно, миру-мир! – примирительно поднял ладони вверх Барбер. – но что же тебя насторожило? Дай-ка угадаю!

– Попробуй, – усмехнулась Ясмина и села на крышку письменного стола рядом с Барбером.

– На поисках Лаубе никто из родственников не настаивал, – начал угадывать Хью.

– Мимо, – помотала головой Ясмина. – у него не было прямых родственников, а с братом и его семьей он почти не общался.

– У Лаубе были прижизненные телесные повреждения, – предположил Хью.

– Уже не установишь, какие повреждения привели к его смерти. Тело сильно повреждено, потому что после таяния снега его нашли собаки.

Барбер полистал снова протокол осмотра трупа.

– На нем не было одежды, – сказал Хью.

– Нет, это фигня совсем! Многих погибших находят без одежды, лавина все сносит, бывает, что вещи обнаруживают за несколько километров от тел.

–Сдаюсь, – сказал Барбер.

– Подскажу, – Ясмина явно радовалась своему превосходству над Хью. – Это показания фрау Мозер. В них-то все и кроется.

Хью полистал дело и, найдя пожелтевший листок протокола допроса фрау Мозер, углубился в чтение.

«Херр Лаубе приезжал в Рамзау три сезона подряд и всегда он останавливался в моем пансионе. Он отрекомендовался музейным сотрудником. Конечно, меня вполне устраивал такой респектабельный постоялец. Он исправно платил, оставлял щедрые чаевые. Чаще всего в моем пансионе останавливаются молодежь, группы туристов. Но Лаубе путешествовал один, остановившись неделю назад, он даже доверительно сообщил о том, что ждет спутника. Но его спутник так и не приехал. Ни при жизни Лаубе, ни после его пропажи. Вещи Лаубе было даже некому забрать, и я около

года хранила их в чулане. Могу охарактеризовать Лаубе как спокойного, даже немного флегматичного мужчину. Он часами мог сидеть в столовой или у окна. На лыжах он не катался, у него даже при себе снаряжения не было, и, как мне кажется, даже ни разу не поднимался в горы на фуникулере. Меня удивило то, что он перед метелью пошел на «черную трассу». Эта самонадеянность его и сгубила».

– Ну, что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался Барбер.

– Я хочу сказать, что его все искали как пропавшего лыжника. Но он на лыжах даже не умел кататься, и вообще не имел отношения к лыжному спорту. Однако же, он зачем-то пошел в горы, да еще на трассу высокой степени сложности. У нас их маркируют черным цветом.

– Это странно, но и не более того. Он мог просто пойти, не зная о сложности трассы.

– Ну да… Эдакий дурак. Три года ездил на курорт и ничего о нем не узнал! – Ясмина даже фыркнула от нетерпения. – тут явно что-то не так.

– Но вовсе не доказывает того, что Лаубе был убит.

– Нет, но это дает мне основания сомневаться в естественной причине его гибели.

– Хорошо, а зачем тебе копаться в этих причинах гибели Лаубе? – спросил Барбер. – тебе за это денег не заплатят. И твоей работой это не является.

– Да, всё так… – протянула Ясмина, – но я уж так устроена: спать спокойно не буду, пока не докопаюсь до сути.

Хью посмотрел в окно. Пока они болтали, стало смеркаться. На улице уже зажглись фонари, улыбались безмятежно прогуливающиеся жители. Было видно, что смерть Лаубе совершенно никого в этом мире, кроме них двоих не беспокоит.

Барбер взял архивное дело, чтобы полистать дома, и откланялся, пообещав прийти наутро со свежими идеями. Ясмина проводила его до двери. Вечер сгущал краски, и Хью почувствовал, как ему не хватает Юю. Не хватает ее самой и ее метких акварельных штрихов, которыми она могла запечатлеть любое прекрасное или печальное мгновение. Она много дарила этюдов и рисунков Хью. И все он бережно хранил. Рамзау был очень красив в свете вечерних фонарей, с его желтыми листьями лип и тополей, с его красными крышами небольших отелей, белыми стенами придорожных кафе. Но Юю была далеко, словно на другой планете. И написать этюд об этом вечере было некому.

Сидя дома за ужином, который Галина приготовила с великой радостью, потому что у нее появился благодарный ценитель ее кулинарного искусства, Хью думал о следователе Ленц. Его она очень занимала. Неутомимая, шустрая, самостоятельная в суждениях, ловкая и при этом скрупулёзная в деталях. У нее было чему поучиться, хотя Ясмина была почти одного с Хью возраста. Просто она не дурака валяла в полицейской академии или где там она могла учиться, а зубрила криминалистику и судебную психологию. В отличие от Хью, который в профессию попал совершенно случайно и пока многого в своей детективной карьере не достиг. Конечно, следователь небольшого отдела полиции– не бог весть какое достижение, но Хью чувствовал, что такая девчонка надолго в провинции не задержится. В отличие от него. Хью считал, что он вечно будет ловить за рукав неверных жен и искать пропавшие вещи. Прогнав после ужина печальные мысли, молодой детектив уселся у камина с делом погибшего лыжника.