Ангелы не осуждают.
Шрифт:
Минут через пять, еле-еле успокоившись, Настасья, даже не оглянувшись напоследок, добрела до машины. Руки плохо слушались. С трудом завела машину и медленно поехала по мокрой, скользкой, плохо освещенной дороге. Лишь бы подальше от Виталика с Софочкой. Прочь от тяжелых минут. Прочь от вязких, томительных воспоминаний. Куда? Все равно.
Спокойно, девочка моя, спокойно! Сейчас приедем домой и разберемся. Горячая ванна, бокал хорошего красного вина, романтический фильм «Красотка» – вот утешение одинокой, преданной всеми женщины. Да, тоже пошло, банально и заурядно. Зато
Настасья открыла дверь и зашла в квартиру. А здесь ничего не изменилось. Тот же воздух, те же разбросанные впопыхах вещи, пара грязных кружек в раковине и тусклый свет в прихожей. Кинув ключи на трюмо, Настасья глянула в зеркало и вздрогнула – на нее смотрела страшная тетка с взлохмаченными мокрыми волосами, размазанной жирными кляксами тушью и красными, заплаканными, опухшими глазами. Понятно, отчего у любовничков случилась такая неожиданная реакция. Она бы на их месте тоже испугалась и, может быть, даже осталась «заикой». Настасья, вспомнив недавнюю сцену, снова хохотала.
Если уж прощаться с прошлым, то лучше смеясь.
А утром, с трудом собравшись, и, придав себе более-менее «приличный» вид, Настасья пришла на работу. Сложность ситуации состояла в том, что изменник и предатель Виталик был ее непосредственным начальником. И как прикажите себя вести в такой ситуации? Улыбаться через силу? Терпеть сочувствующие взгляды сослуживцев? «Закосить» под мудрую женщину и, меланхолично закатывая глаза, философствовать на тему полигамности всего мужского рода?
Дома, через силу проглатывая горький, крепкий кофе, Настасья склонялась к последнему варианту. Но, появившись на работе, поняла – надо принимать кардинальное решение.
Виталик опоздал на двадцать минуте. Сухо, молча кивнул и, не поднимая глаз, быстро прошмыгнул в кабинет.
Сотрудницы удивленно зашушукали и вопросительно посмотрели на Настасью. Вы поругались? Так серьезно? А что случилось? Требуем подробностей!
Настасья не собиралась ничего объяснять. Ей стало нехорошо от одного вида бывшего любовника. Кровь прилила к голове, сердце судорожно забилось в районе горла. Медленно встав из-за стола, вышла в коридор и прямиком направилась в кабинет директора. В приемной отрывисто скомандовала секретарше Оле:
– Быстро листок чистой бумаги и ручку. И еще три таблетки валерьянки.
Оленька, взглянув на Настасью, моментально выдала требуемое, осторожно поинтересовавшись:
– Плохо?
– Даже хуже плохого.
Быстро написав заявление об уходе, попросила:
– Унеси прямо сейчас на подпись.
Оленька, моргнув, метнулась к директору и тут же вышла:
– Аркадий Степанович просит зайти.
Начальник большой, полный, лысый и всегда благоухающий дорогим парфюмом, не стал проявлять деликатность и спросил в лоб:
– Из-за Виталия?
– А как вы догадались? – удивилась Настасья.
– Утром звонил и просил направить тебя в какую-нибудь длительную, дальнюю командировку. Как понимаю, нагадил, подлец, коли старается быстрее от тебя избавится. Так? Понятно.– Аркадий Степанович осуждающе покачал головой. – Может, плюнешь на него? Работник ты прекрасный, всегда
– С глаз долой – из сердца вон? – горько усмехнулась Настасья. – Нет, не получится.
– Тогда отпуск возьми. Отдохнешь месяцок. А там, глядишь, все и уляжется.
– Аркадий Степанович, да мне год, если не больше, теперь сердце с душой лечить. Он же мне с лучшей подругой изменил! – и Настасья рассказала начальнику правду.
Аркадий Степанович выслушал ее и резюмировал:
– Гадкая, подлая история. Вот уж не ожидал от Виталия.
– Подпишите, Аркадий Степанович, – Настасья ткнула в заявление об уходе.
– Подпишу, с одним условием, – не унимался начальник. – Вначале сходишь в отпуск, отдышишься, отоспишься, отдохнешь, а потом, если окончательно надумаешь, дам заявлению ход. Пойми правильно. Специалистов твоего уровня найти трудно. Легче Виталия перевести в филиал. Хочешь, переведу?
– Нет. Пусть живет. А у меня будет все новое, – после откровений с начальником Настасье стало легче.
– Поддерживаю твой настрой, – одобрил Аркадий Степанович. – Возьми визитку с личным номером телефона. Даже если уволишься – звони. У меня очень много знакомых. Найдем тебе другую работу. Слышишь, серьезно говорю. А предателя прости. Это он по глупости, по тупости и своей козлячьей натуре совершил. Не нужен тебе такой человек рядом.
– Спасибо, – растрогалась Настасья. Взяла визитку и, легко махнув начальнику рукой, вышла из кабинета. В новую жизнь.
Месяц, положенный по отпуску, Настасья провела на даче у родителей. Жила в полном одиночестве и ничуть об этом не жалела. Сама себе хозяйка. Спала до светлого дня. Вставала, топила печь, с наслаждением вдыхая запах жаркого уюта. За едой ходила в дачный магазинчик. Фрикадельки, вареная картошка, яичница, жидкий куриный супчик, крепкий свежезаваренный чай с травами, смородиновое варенье и мятные пряники – нехитрая снедь непритязательного дачника. Чтобы отвлечься от постоянно наползающих мрачными облаками мыслей, Настасья с удовольствием прибиралась на огороде и в саду, собирая граблями прелые жухлые листья, покрасила колодец с забором и перекопала грядки под будущий урожай. А вечерами, под монотонное бормотание старенького телевизора и робко стучащий в окна дождь, много читала, думала о жизни и иногда плакала. Как дальше жить? Вернуться ли на старую работу? Встретит ли она еще когда-нибудь любовь?
Ни маме, ни папе Настасья не рассказала о расставании с Виталиком. Родители гостили у младшей сестры Кати в Израиле, помогая ей с новорожденными близнецами. Зачем тревожить родителей? Звонить в другую страну и ныть – я у вас такая неудачница! Упустила последний шанс создать семью и, может даже, родить детей. Горько.
Месяц, данный самой собой на раздумье, быстро закончился. Все садово-огородные дела переделаны. Дачники разъехались в теплые квартиры. На улице осталась только Настасья и еще одна старушка, приезжавшая каждый день рано утром на первой электричке.