Ангелы не продаются
Шрифт:
– Замолчи, Гришенька, - ласково сказала Ната, склоняясь перед вольером. В котором были уже поломаны и поилка, и кормушка. И раздавленная машинка для стрижки валялась.
- Как тебя зовут, девочка, - меж тем продолжила Ната, всматриваясь в незнакомого ребенка, похожего на исчадие зла, над плечами которого торчали перекошенные крылья. Бизнес-леди коснулась крыла. Погладила основу перьев, вытащила, рассматривая, маховое, пропущенное Гришей.
– Это не ва... не твое дело!
– злобно сказало исчадие, - Вы все тут ответите за похищение! За насилие! И за порчу...
– ткнуло исчадие дрожащим пальцем в Нату.
– Не хами взрослому, - бледно сказала Наталья. В это время у девочки зазвонил смартфон. Чертов смартфон в кармане чертовых джинсов. И девочка взяла трубку, торопливо отвечая кому-то (папе, она сказала - папе!), что с ней все плохо, ее побили, и...
Ната повернулась к Григорию, который стоял в куче перьев истуканом.
– Это ткань, - сказала она, показывая ему на крыло. Что? Он явно не понял, - Это тряпка, Гришенька. Это такая тряпка на пластиковых шарнирах. И перья... лебединые. Ты посадил в клетку ребенка, Гришенька. И ребенок уже позвонил папе. Девочка, можно... можно трубку?
Она протянула руку к решетке. Но маленькая дрянь уже снова положила телефон в карман.
– Папа не будет говорить с преступницей!
– сказала она, и Ната снова услышала тихий смех ангелов. Который смешивался в ее голове с красными листьями и медленно оседал куда-то в основание позвоночника. Вместе с, кажется, всей ее фирмой оседал. Офисом, сотрудниками, договорами, бизнесом, - С тобой будет говорить полиция. И суд!
– Это что, де...вочка?
– наконец спросил Григорий. И маленькая мерзавка расхохоталась ему в лицо. Повела плечами и сбросила крылья на пол. Вместе с рубашкой, обычной длинной ангельской рубашкой - под ней была футболка и джинсы. У основания крыльев виднелись завязочки и еще какие-то хитрые крепления.
– Тысяча баксов!
– ткнула пальцем в крылья девочка, - Подарок на день рождения. Я буду требовать материальную компенсацию, слышишь, ты? И за моральный и физический ущерб тоже!
– Не хами мне, - все еще бледно сказала Наталья, - Гришенька... давай мы выпустим эту девочку. И она пойдет домой.
– Не-ет!
– сказала эта девочка, села на пол и вцепилась обеими руками в прутья клетки, - Я никуда-а-а с вами не пойду-у-у! Я бою-ю-юсь!
– и она заорала, выводя такие непередаваемые рулады, что Ната отшатнулась, закрыв уши руками, - Мои крылья-я-я, мои крылышки! Меня побили, мне больно-о! И страшно!
Когда Наталья обернулась к дверям снова, Григория там не было. Да чтоб его! Женщина открыла дверцу клетки.
– Выметайся, - прошептала она ребенку. Но та только заорала сильнее. Ната не рисковала бы сейчас пытаться отцепить ее пальцы от решетки. Кто она такая? Откуда взялась? И что теперь будет? Так что бедная Наталья почти не удивилась, когда услышала визг сирен за стенами ее престижного, уютного офиса. И миг спустя - голос, усиленный мегафоном, произнес.
– Здание окружено! Всем выйти из здания с поднятыми руками...
Наталья опустила руки вместо того, чтобы поднять их. Она даже не вздрогнула. Бледно
Правда, исчадие, чуть отодвинувшись от выхода из клетки, нагло развернуло батончик, и принялось его есть. Сунув шелестящую бумажку в карман джинсов.
«Аккуратная» - вяло подумала Наталья. Вся ее решимость, все силы будто бы закончились. Выпустить ангелов? Давно ведь пора...
– Всем выйти из здания с поднятыми руками!
Где-то снаружи слышался возмущенный голос Григория. Наталья улыбнулась. Его почему-то было совсем не жалко.
– Каталина!
– внезапно услышала она громкий мужской голос. Девочка в клетке встрепенулась, одним глотком проглотила батончик, вытерла руки о скинутую рубашку. И заорала не своим голосом, сверкая шоколадными зубами.
– Па-па!
Наталья закрыла лицо руками. Шума становилось слишком много. Слишком. К крикам, голосам, воплям, ангельскому смеху присоединился совсем уже бессмысленный собачий лай, громкие шаги, сердитые ругательства. Голоса смешивались.
А потом в помещение ворвались. Люди. Маленький лающий пес с обкорнанным ухом, смешно прыгая, тащил за собой поводок, за ним бежала незнакомая девушка, слишком яркая для глаз Натальи, с воплем: - «Пинки! А ну стоять!». Рядом с ней прыгала черноволосая фурия, злая, как оса, вооруженная розовыми когтями. И еще лохматый перепуганный юноша, который искал кого-то взглядом, у этого парня Ната своими глазами заметила огромные крылья - без всяких очков заметила! И еще один парень, кажется, Ната видела его фото в репортажах про спасателей ангелов и борцов с ангел-шопами. С ним была невзрачная девушка, держащая эколога за руку. И всех раздвигал высокий деловой мужчина в черном костюме с демоническим выражением лица и смартфоном в кулаке.
Полиция? Да. Много, много вооруженной полиции. Собака лаяла, черноволосая девушка орала и возмущалась, открывая клетки с ангелами и причитая, кто-то из полисменов пытался донести до нее, что ей сюда нельзя, она отвечала нецензурно. Полисмена оттянула вторая, яркая, поймав, наконец, собачку. Иеремиль, которая уже совсем не выглядела уставшей, обнимала невзрачную плачущую девушку, кого-то из ангелов укачивал эколог. Маленькая противная девчонка была на руках то у лохматого парня, то у демонического бизнесмена... Ох! Да это же ее клиент! Это же Виктор Данилович... Плохо, очень плохо, еще хуже...
Все менялось быстро, Наталья видела эти картины в замедленной съемке. Люди, ангелы, дети, собаки - кружились в безумной какофонии движений и звуков. И вот к самой Нате уже шел кто-то с наручниками. Наталья тихо всхлипнула и медленно, даже изящно опустилась на пол.
– Ириэль...
– успела сказать она, истово надеясь, что эти безумные люди ничего не сделают ее маленькой ангелице, - Ириэль ни в чем не виновата. Это я...
И потеряла сознание.
Цена крыльев. Глава 8. Синие лилии