Ангелы падали

Агафонов Андрей Юрьевич

* * *

Долго ли золоту одолевать Глаз моих темные зеркала? В сумерках собственная кровать Кажется мне колыбелью зла — Из колыбели, хвостата, рыжа, Крыса выглядывает во тьму И восклицает: «А где сторожа? Где сторожа, я никак не пойму?»

* * *

Возьмите меня, соленые псы! Я пляшу на вашей волне И преломляю свои часы С общей вечностью наравне. Возьмите, возьмите меня, ату! В дым разорен уходящий

я — Залило кровью мою мечту, И не сошлись золотые края…

ВИВИСЕКЦИЯ

Первое дрожащее слово, на которое он обрекает бумагу, есть слово

раненого ангела: Боль.

Генри Миллер

* * *

Полубред, полусмех. На треть Сокращается мир во сне. Вдох и выдох, картинка — смерть, Натюрморт — могильная снедь. То ли локоть, то ли — калач. То ли голень, то ли кирпич… То ли выкройку чертит палач Похитрее — а ты храпишь. Словно в саване, по утрам Просыпаешься в простыне — Постарел, от виска до нутра… Сокращаешься ты во сне.

* * *

Ремесло мое прохладно: Лезвие и плоть. Все, что скроено неладно, Можно распороть. Все, распоротое разом, Можно крепко сшить, Если мне позволит разум Это заслужить…

* * *

Светлая голова, Где ты меня потеряла, Куда меня завела? Черное сердце мое, Сколько в тебе захлебнется, Сколько утонет еще! Мутней ледяного стакана, Душа моя! — Спрыснута кровью, Просвечена до таракана…

* * *

За мною тянется рука Полуночного шутника. А он умеет говорить: «Земляк, не будет закурить?» Как будто сорная трава, Растет рука из рукава — Бледнее стебля, тоньше льда… Не увернуться никуда. Папье–маше?.. Злорадный смех, И в голову летящий снег… С тех пор ударят по плечу — Я в ужасе кричу.

* * *

Аксане Пановой Гвоздику в сердце, гвозди в рот — Возводит плотник эшафот. Ему — трудиться, нам — глазеть, В петле цветочнице висеть. Его я видел без гвоздей: Он шел, как будто из гостей, Он шел по краешку доски, Роняя горлом лепестки…

* * *

Придите ко мне, страждущие! Придите ко мне, скорбящие! И кровушки моей жаждущие, И мяса моего молящие… Придите — в меня! Безголовые, Бесшумные, шелестящие — В мои потроха багровые, Внутренности блестящие…

* * *

«Что за упырь угрюмый! Вперед гляди веселей: О небесах не думай, На кладбищах лей елей…» Я спрятал клыки под маску И слушаю вот уж века Одну

и ту же сказку Про белого червячка.

* * *

Кошки умеют плакать. Их голоса полны Жалобы или злобы, Неба либо Луны. Могильщики мне вчера Дали лопатой в лоб… Я думаю, что душа — Длинный кошачий вопль.

СОН-ТРАВА

Зеленый брат! зеленый дуралей! Разорены зеленые привалы. Зеленой стужи признаки все злей, А все полны зеленые бокалы.

* * *

Над сигаретой сутулился И поднимал воротник. Зимней безлюдною улицей Топал домой напрямик. Выбелен лунною радугой, Видною мне одному, Шел я — и не было рядышком Даже намека на тьму. Нынче — зеленая улица, Смята пустая кровать. Незачем больше сутулиться, Некого мысленно звать. И, заходя в темноту мою, Глядя рассеянно вниз, Я говорю, а не думаю: — Леночка, Лена… кис–кис…

* * *

Желтые зловещие деньки. В окнах подо мною огоньки: Не король наведался мышиный За своей несметною казной — Человечьи злобные машины Доски разбирают подо мной. Ночки запоздалые, ничьи… Часто снятся шалые рубли, Изредка любимая приснится — По щеке ладонью ледяной… Но иная, грозная десница Космос разбирает надо мной.

* * *

Глаза ночные выплакав подушке, За лампочкой угрюмо наблюдать, Валяться на скрипучей раскладушке Да в тараканов тапками кидать — А что еще?.. Прогулки под Луною, Томленье тел, скрипящая тахта — И вот подушка смочена слюною, И тараканы лезут изо рта…

* * *

Темнеет облако в душе, Окутано плащом. Я не пойму — взлетел уже? Барахтаюсь еще? Блестит окошко, будто шприц, Кружится голова… — Что в вашей папиросе, принц? — Трава… трава… трава…

* * *

«Принцесса моя, ты не знаешь, о чем говоришь!» Два пальца об лацкан — видать жениха по соплям: «Сегодня же ночью мы тайно умчимся в Париж И ляжем костьми на пути к Елисейским полям…» Чего бы святого найти напоследок во мне?.. На зимнем балконе веранды разбитый оскал, «Глаза твои — пьяные вишни…» и в этом вине Всей истины только ленивый еще не искал! Пей, выдра. Пошить бы хотя бы шубейку из вас, С паршивых овец… «Что за прозвища! что за дела!» А мне наплевать, я с вина перебрался на квас — Ложись если хочешь ты очень сегодня мила. Дежурную кралю невольным пинком угощу Наутро: подъем, дорогая! и он же — отбой… Во сне я, смеясь, невесомой ладонью хлещу Все то же лицо с оттопыренной детской губой.