Ангелы плачут в июне
Шрифт:
– Не совсем. Что ты видела во время транса?
Она закатила глаза, словно родитель, уставший от бессмысленных вопросов ребенка, не желающего признавать очевидное.
– То, что ты мне внушила: он превратится в спившегося бомжа, я – в одинокую неудачницу с несложившейся личной жизнью.
Все верно. Один из типичных вариантов действия приворота. Я бы назвала его щадящим, бывает хуже.
– Я тебе ничего не внушала. Это действительно произойдет, если приворот сработает.
Валя упрямо вздернула подбородок, рыжие пружинки локонов
– Пусть так! Это моя жизнь! Я готова нести ответственность!
– А я – нет.
– Что?
– Извини, но речь идет не только о твоей жизни. Я не закончила ритуал и не собираюсь заканчивать.
Ее глаза презрительно сузились.
– Я поняла, ты просто ни черта не умеешь! – презрительно прошипела Валя. – Вот и тянула время. Ладно, я все равно своего добьюсь, вот увидишь!
Валя схватила со стола фотографию возлюбленного, опрокинув флакон с несостоявшимся приворотным, и стремительно выскочила на лестничную площадку. Входная дверь оглушительно хлопнула.
Я вышла следом за девушкой. Она сейчас слишком возбуждена, чтобы контролировать свои действия.
– Валя, подожди!
Девушка обернулась и посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью, выплюнув:
– Отвали, шарлатанка!
Через секунду с таким же грохотом захлопнулась дверь подъезда. Позади кто-то одобрительно хмыкнул.
Я обернулась и узнала рыжеволосого рабочего из семнадцатой квартиры – Глеба. Он был главным из пятерки, поэтому именно с ним мне приходилось ругаться чаще всего.
– Какие неблагодарные клиенты пошли, – насмешливо протянул он. – Только не говори, что это мы виноваты. Шум мешает разводить на бабки?
Я одарила его тяжелым взглядом и сердито буркнула:
– Лучше заткнись.
– А то что?
– Козленочком станешь!
Не собираясь продолжать дискуссию, я поспешила скрыться за дверью.
Необъяснимое чувство тревоги заглушило все остальные эмоции. Оно просочилось в мои сны и не отпускало до самого утра.
Мне снилась незнакомая девочка из бабушкиного санатория. У нее было Валино лицо, и она умерла от приступа удушья…
Новый день не принес облегчения. Тревожное ощущение из сна плавно перетекло в реальность. Оно нарастало, приобретая новые оттенки.
Примерно то же я почувствовала восемь лет назад, перед тем, как нас почти настигли родственники одной из жертв отца, мечтающие о вендетте. Только теперь к тревоге и страху добавилось щемящее ощущение тоски и потери.
Звонок бабушке ничего не прояснил. Не считая негодования по поводу того, что до разрешения конфликтной ситуации ее отправили во внеплановый отпуск, у Василисы Аркадьевны все было в порядке.
Девочка из санатория, по ее словам, также пребывала в добром здравии. Став причиной невольного обострения ее недуга, бабушка просто
– Представляешь, с тех пор как я ушла, у нее ни одного приступа не было, – обиженно ворчала бабуля. – Нет, я, конечно, рада, просто…
К обеду я выбралась на прогулку, надеясь, что променад на свежем воздухе поможет расслабиться.
Увы, не помог. Я бесцельно бродила по лесу, наполняя зерном опустевшие за сутки птичьи кормушки. Плеер, включенный на полную громкость, безжалостно терзал слух мотивами хитов отечественной и зарубежной эстрады в стиле рэп и тяжелый рок.
Нет, я не поклонница данного музыкального жанра. Такая музыка хороша тем, что значительно снижает мою природную сверхвосприимчивость, но сейчас и это проверенное средство оказалось неэффективным.
Устав бороться с собой, я отключила плеер и вернулась домой. Да и небо снова неприветливо хмурилось, обещая с минуты на минуту разразиться очередной порцией осадков. Июнь выдался на редкость дождливым.
У дверей моего подъезда высокий молодой брюнет в форме полицейского беседовал с двумя рабочими из семнадцатой квартиры.
Я почувствовала легкий холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Неужели кто-то из соседей все же пожаловался на этих возмутителей спокойствия? Было бы неплохо, но… интуиция подсказывала – дело не в них, а во мне.
Они меня тоже заметили.
Один из рабочих, тот, с которым я столкнулась вчера вечером, показал рукой в мою сторону.
Полицейский обернулся и расплылся в широкой неприятной улыбке. Точнее, улыбка была красивой, как и лицо, но и от того и от другого за версту веяло фальшью наспех сбитых декораций. Он мне не понравился.
– Гражданка Мелихова, добрый день. Старший лейтенант Денис Владиленович Громов. Можно с вами побеседовать? – Он показал удостоверение и, оглядевшись по сторонам, добавил: – Не здесь. В каком-нибудь тихом месте.
– Поверьте, здесь как раз самое тихое место в доме. У нас там затяжной, сложный и, похоже, вечный ремонт. – Я мило улыбнулась рыжему.
Тот обиженно надулся в ответ и повернулся к Громову со словами:
– Мы пойдем, работать нужно.
– Секунду. Вы подтверждаете, что видели вчера эту девушку с гражданкой Мелиховой? – Громов сунул ему под нос фотографию.
Глеб криво усмехнулся:
– Да, вчера примерно в начале девятого она выбежала из квартиры гражданки Мелиховой в расстроенных чувствах, – сообщил он, скрываясь в подъезде.
Второй рабочий направился за ним.
Я почувствовала, как горло медленно сжимает спазм, словно чьи-то сильные руки или петля удавки, и выхватила у него фотографию. Изображенная на ней девушка была мне хорошо знакома.
– Валя? Где она? Что с ней?!
– Вообще-то я надеялся узнать это от вас, – хмыкнул Громов. – Последняя запись в ее ежедневнике гласит: «Двадцать ноль-ноль – Злата. Приворот». Что бы это значило?