Ангелы по совместительству
Шрифт:
— А что еще про те места слышно? — ухватилась за ее слова Саиль.
И женщины принялись вспоминать все, что знали про Кунг-Харн и долину Тималао, вышло не так уж мало. Судя по слухам, шанса добраться до цели пешком белые не имели: путешественников поджидали сонмы ополоумевших черноголовых, банды людоедов, дружины мелких чиновников, вообразивших себя вторыми после императоры, ну, и нежити. Много нежитей.
— Ночных гостей гнать некому, дома брошенные стоят, — делилась подслушанным в прачечной Айша. — Старики говорят — быть беде. А что сделаешь? Ни денег, ни изгоняющих, ни телег. Да и куда ехать-то? Везде так.
Товарки горестно повздыхали. Саиль положила Пепе в корзину (маленький,
— А на побережье высаживаются изгоняющие из Ингерники. Местные градоправители нанимают их вместо имперских.
На лицах собравшихся появилось сложное выражение: са-ориотцы пытались понять, что злее — нежити или чужие колдуны. Ответ получался неоднозначным.
— Мы их видели, — заочно вступилась Саиль за ингернийцев, благо могла их наблюдать непрерывно целую неделю. — Они довольно… воспитанные. Ругаются, конечно, — препирательства между путешествовавшими на корабле черными не прекращались ни на секунду, но вдруг у них просто такой стиль общения? — Но не дерутся. — По крайней мере, за неделю ни одного матроса не побили.
Женщины не нашлись с ответом. Разговор перешел на цены, жадность торговцев и мудрость градоправителя, прижавшего спекулянтов к ногтю.
Вечером Саиль подробнейшим образом изложила все новости Лучиано.
Провидец кивнул и сделал из услышанного странный вывод:
— Я тоже рассказал Ри’Кинчиру про армейских экспертов. Думаю, он передаст этот слух кому надо.
— Как?
— Сама подумай, Саиль: за все время его корабль ни разу не пытались отнять. Да и средства на ремонт как-то очень быстро отыскались. Капитан, наверняка, заключил с городскими властями какое-то соглашение.
Что тут скажешь? Нужно больше стараться. Она еще сумеет его удивить!
Меж тем корабль Ри’Кинчира преображался: на борта нанесли новую краску (какую нашли) и судно, названное "Лососем", стало больше похоже на макрель. Пожилой механикус с помощником священнодействовали над паровым котлом и проводкой. Плотники меняли покоробившиеся дверки и шкафчики. И вот — финал, торжественный спуск на воду. Судно оттащили метров на двести от берега, и механикус лично развел пары в восстановленном котле. Когда "Лосось", весело гугукнув, сделал по акватории победный круг, собравшаяся на пирсе толпа разразилась восторженными криками. Портовые рабочие ликовали: корабль, восставший с морского дна, стал для них талисманом, способным, да просто обязанным вернуть в Миронге удачу!
Подготовленный накануне груз заносили на палубу быстро, сосредоточенно, поминутно ожидая налета бандитов или чиновников. Но первые не решились связываться с толпой мастеровых, а вторые отнеслись к отплытию "Лосося" с удивительным равнодушием. Нанятая Ри’Кинчиром команда — дюжина крепких парней — устраивалась в кубрике (многовато для такого судна, но в нынешние неспокойные времена жизнь — дороже).
Лучиано терпеливо дождался, пока последний тюк не занял свое место в трюме, решительно протолкался к сходням и встал, привлекая внимание капитана.
— О, сиятельные! — словно только что разглядел их Ри’Кинчир. — Дело у вас али попрощаться пришли?
— Мы ищем попутчиков в Алякан-хуссо, — с достоинством отвечал Лучиано. — И хотели бы поинтересоваться, не собираетесь ли вы идти вверх по реке?
Ри’Кинчир сделал вид, что глубоко задумался.
— Можно, конечно, подняться до приисков, котел проверить, товару набрать, — капитан глубокомысленно прищурился, но от шпильки не удержался. — А у вас, сиятельные, за проезд-то есть чем платить?
Саиль начала судорожно вспоминать, как много денег они успели потратить (овес для ослицы обходился дорого).
Лучиано
— Считайте, что вы уже там!
Их с Лучиано пропустили на борт, ослицу завели в стойло, или скорее — эдакое здоровенное корыто, сооруженное на палубе и заполненное соломенной сечкой (Ри’Кинчир понимал, что возить скотину придется, но не желал превращать свой корабль в хлев). Запах свежей смолы Мымре не нравился и она сердито стучала копытом по гулкому дереву. Вот ведь неугомонная! Сходни втянул и на палубу, и "Лосось" зашел в Тималао, первый корабль за боги знают сколько дней.
За дорогой Саиль особенно не следила — маялась от жары (в море хотя бы ветерок прохладный дул). Да и на что смотреть? Берег, берег, кусты да тростники, совершенно одинаковые причалы, верхушки ореховых рощ в знойном мареве, день за днем. Мутно-зеленая, непроницаемая для глаза речная вода — куда ни глянь. Мухи. Разве что качки нет.
Ри’Кинчир гордо вышагивал по палубе и дымил трубкой — особых забот у него пока не было. Вот выше, где река обмелеет, а через русло пролягут изменчивые мели, там — да. Капитан то и дело подходил к пристаням, обменивался с речниками шутками и сплетнями, брал на борт или сгружал какой-то груз, но серьезной торговли не вел, больше присматривался. Саиль пришло в голову, что новости с реки могли быть для властей Миронге дороже всякого товара.
Результатом стало то, что Суроби-хуссо они прошли ночью, на парусах, держась от берега так далеко, как это возможно, и (что характерно) не следуя выставленным вдоль фарватера бакенам.
— Хреновые здесь дела творятся! — вполголоса просвещал капитан пассажиров. — У Ана’Чугани совсем башню снесло — портовых рабочих кормить запретил. А тут слух прошел, что с юга ночной гость идет — народ валом валит. Так он пастырей с изгоняющими на левый берег перетащил, а днем по реке буксир пускает — лодки топить. Да куда там! Река — не бочка, пальцем не заткнешь. Местные сговариваются валить городских придурков. Уже и вожак есть — Рин’Кохаре. Наш человек! Осталось дождаться, когда добрые возчики арбалеты с побережья доставят и — в бой. Но нам здесь лучше не болтаться.
— А изгоняющие? — поежилась Саиль.
То, что тронутых порчей, при случае, отправляют давить беспорядки, в империи знали все.
— У местных свой колдун есть, дикий. Матерый дед! Недавно тут объявился, говорят, из северных еретиков. Городские против него — мальки.
Саиль поймала себя на том, что не удивлена — город-ловушка СООТВЕТСТВОВАЛ ее новой картине мира.
Миновали устье Байоле и характер реки изменился. Теперь Ри’Кинчир пристально вглядывался в воду, а ночью велел вставать на якорь — плоскодонные баржи чувствовали себя в этих местах вольготно, а вот изначально морской корабль даже без балласта рисковал. По правую руку один за другим проплывали города среднего течения Тималао, не такие огромные, как разросшийся на пересечении торговых путей Суроби-хуссо, зато не в пример более приветливые. По левую на горизонте то и дело взблескивали заснеженные вершины Мирового Хребта — алмазного ожерелья империи. Река делала на юг широкую петлю и готовилась, оттолкнувшись от гор, устремиться к Тусуану. Берега приблизились, на глаза начали попадаться первые свидетельства бедствий — сожженные пристани, обезлюдевшие поселки. Торговать Ри’Кинчир больше не пытался, но ни одного встречного рыбака приветствием не обделял. И пока капитан упражнялся в витиеватом са-ориотском словоблудии, плечистые матросы бдели на палубе с баграми в руках, следя, чтобы всякие разные умники не пролезли на борт.