Ангелы полуночи
Шрифт:
– Я серьезно, Коллин, – без улыбки сказала Эшли.
– Я тоже. Я всегда очень серьезно отношусь к такого рода вещам.
– Зачем вы привезли меня сюда? – настойчиво повторила она.
– Мне кажется, вам нужен друг, Эшли. Я хотел бы стать им, но меня не покидает ощущение, что вы не полностью доверяете мне.
– И вы рассчитываете, что, побывав здесь, я стану доверять вам больше?
– Надеюсь.
Эшли пристально посмотрела на него. Не просто надеется – он явно намерен добиться этого, хочет сблизиться с ней. Но почему?
– А
Коллин удивленно и на этот раз без улыбки взглянул на нее.
– Непременно должен быть какой-то скрытый мотив?
– Нет, – настороженно ответила Эшли, – но чаще всего дело обстоит именно так.
– Ладно. Если уж вас обуревает такая чертовская подозрительность в отношении меня, то я тоже имею право задать вопрос. Что вас побудило принять мое приглашение? – Теперь он снова смотрел не на нее, а на дорогу.
– Любопытство, – просто ответила она.
Коллин усмехнулся и остановил машину.
– Как известно, именно любопытство сгубило кошку, моя дорогая Эшли. – Он выбрался из машины и, обойдя вокруг, распахнул перед своей дамой дверцу.
Выбираясь из «экскалибура», Эшли подняла взгляд на импозантный кирпичный особняк в английском стиле.
– Похоже на замок, – с оттенком восхищения сказала она.
– Мне нравится. – Коллин с небрежным видом пожал плечами. – Здесь так уютно…
– Уютно? – засмеялась Эшли. – Готова поспорить, что в детстве вам и вашему брату частенько случалось заблудиться в этом доме.
– Мне – да, – тут же нахмурившись, признался он. – Но Джастину никогда не хватало для этого отваги.
Эшли снова внимательно посмотрела на Коллина. Похоже, даже на простое упоминание о его брате-близнеце было наложено табу.
Он тем временем достал из машины багаж Эшли и по широкой мраморной лестнице повел ее к парадному входу. Их встретили две служанки, которые тут же забрали у Коллина вещи.
– Отнесите это в комнату миссис Холлистер, – распорядился он.
– Да, сэр.
Когда служанки с чемоданами в руках поднялись по лестнице, Эшли вопросительно посмотрела на Коллина.
– Я заранее велел приготовить для вас комнату, – объяснил он.
Она улыбнулась, но не произнесла ни слова.
– Прошу прощения, сэр. – К ним подошел мужчина лет шестидесяти, внушительный на вид, с подчеркнуто сдержанной манерой держаться. В его речи заметно ощущался британский акцент. – Вам звонит… джентльмен из Ниццы. Утверждает, что у него есть информация, которая вас интересует.
– Джасмин? – быстро спросил Коллин.
– Так он представился, сэр.
– В таком случае мне нужно поговорить с ним. – Коллин посмотрел на Эшли. – Я ненадолго. Генри проводит вас и поможет устроиться.
С этими словами он торопливо зашагал по длинному коридору.
Генри Гаррисон повернулся к Эшли:
– Прошу сюда, миссис Холлистер.
Эшли молча последовала за ним. Приготовленная для нее комната оказалась прелестной. Просторная, выдержанная в васильково-голубом и белом тонах, с прекрасной постелью
– Если вам что-нибудь понадобится, мадам, обратитесь к любой из служанок, – сказал Гаррисон.
– Спасибо, буду иметь в виду. – Эшли подошла к нему поближе. – Прежде чем вы уйдете, могу я кое-что спросить у вас?
– Возвращайся сразу же, как выяснишь что-то определенное. – Коллин наклонился вперед, сидя в черном, обитом замшей кресле с высокой спинкой. – Хорошо… Да… Я буду на связи. – Он положил трубку как раз в тот момент, когда Гаррисон вошел в библиотеку. – У тебя такой вид, точно весь наш персонал угрожает взбунтоваться.
– Миссис Холлистер задала мне ряд вопросов. – На обычно непроницаемом лице Гаррисона проступило выражение беспокойства. – О том, чем вы на самом деле занимаетесь, и…
– Всего-то? – засмеялся Коллин.
Гаррисон выглядел сбитым с толку.
– Как понимать – всего-то? – недоверчиво переспросил управляющий. – Что тут смешного, Коллин? Выходит, вы привезли ее сюда, уже догадываясь, что она подозревает вас…
– Рано или поздно она должна узнать все, – прервал его Коллин.
– Но не сейчас же? – ошеломленно спросил Гаррисон.
– Время не ждет, Генри, – криво улыбнувшись, заговорил Коллин после длительной паузы. – Конечно, мне и самому хотелось бы действовать медленно и без нажима, однако не получается. Если как можно скорее не предпринять никаких мер, «Интерконтинентал ойл» будет ликвидирована. Я не могу допустить этого.
– Но как вы можете помешать им?
Коллин устало улыбнулся:
– Точно так же, как я вот уже несколько лет добиваюсь всего, чего хочу: встану на одну доску с подонками и переиграю их, действуя по их же правилам.
– Похоже, Рождество будет таким, каким оно и должно быть, – сказала Эшли, глядя из окна на снег, укрывающий сад. – Прекрасная картина, достойная того, чтобы быть увековеченной на холсте. Жаль, что нет настроения этим заниматься.
Откинувшись в кресле, Коллин улыбнулся.
– В детстве Рождество всегда было для меня особенным праздником. Мать устраивала целое представление. Чего только не придумывала! В зале у нас стояла двенадцатифутовая шотландская сосна, убранная украшениями со всего мира и чудесными стеклянными сосульками. Плюс огромный хрустальный ангел, которого мать нашла где-то в Швейцарии. Подарков хватило бы, наверное, на двенадцать детей. Мама никогда не могла решить, что нам понравится больше, и покупала все, что приглянулось. А отец часто повторял, в шутку, конечно, что «Блумингдейл» и «Бергдорф Гудмен» получали от «Интерконтинентал ойл» больше прибыли, чем он сам! – Коллин помолчал. – Но больше всего мне нравилось в рождественских праздниках то, что это было единственное время в году, когда мы собирались вместе, действительно становясь единой семьей.