Ангелы
Шрифт:
– Как тебе лекция? – спросил я, не обращая на нее внимание.
– Лекция, как лекция, сидела и писала, ведь экзамен…
– Господи, Роза! – крикнул я, перебив ее. – Ты что такое говоришь? Ты слышала то, что она говорила? Ты воспринимала смысл ее слов?
– Нет, наверное, поэтому, я не такая злая, как ты! Я просто писала, чтобы зимой открыть и прочитать перед экзаменом! Мы пришил сюда учиться, раз стоят такие лекции, значит, они действительно нам нужны!
Я прищурился и уставился на девушку. Она действительно не понимала или не хотела понимать? Насколько
– А ты все время такая правильная? – спросил я, наконец, набравшись сил, посмотрел на нее.
Роза нахмурилась. Тогда я впервые увидел, как ее поглощало недовольство, в то время, как во мне росло удивление. Я не сказал ни одного оскорбительного слова, а она беспричинно начала проявлять признаки агрессии, хотя на долбанной лекции ни какой агрессии у нее не было, а должна бы была быть!
– Расслабься, брат! – появился Люцифер с сигаретой в зубах. – Я еще на паре заметил, что тебе не понравилась наша новая профессорша.
Роза кинула бычок в урну и ушла, даже не посмотрев на меня. Она умудрилась обидеться! Я не был уверен до конца, но было похоже на обиду. Я посмотрел на брата.
– Люц, я не могу относиться ко всему наплевательски, как ты! Хотя, может быть, я бы очень хотел! – процедил я сквозь зубы.
Мимо проходила та самая девушка, с которой Люц перемигивался весь вчерашний день. Я вспомнил, что во время переклички она назвалась Лилей Штольц.
– Привет, Лилия! – улыбнулся я ей.
Девушка остановилась и подошла ко мне, томно разглядывая мое лицо.
– Привет, Люцифер! – ответила она.
Видимо Лилия была чем-то занята во время переклички что даже не заметила, что мой драгоценный брат был в синей рубашке, а я – в черной. Я обнял ее за талию и поцеловал в щеку, при этом кожей ощущая, как стоявший рядом со мной Люцифер, брызгал слюной.
– Ты сегодня совсем наглый! – произнесла Лилия, но бить меня по рукам не стала, более того сама прижималась ко мне. – Я позвоню тебе вечером! – сообщила она, – мне надо идти. Может, встретимся после пар?
– Давай созвонимся! – сказал я и выпустил ее из рук.
Девушка улыбнулась и пошла к стоянке. Я смотрел ей вслед с язвительной улыбкой на лице. Вот у кого-то нервы не выдержали и появились первые прогулы. Люцифер подошел ко мне и тихо спросил:
– Ты какого черта вытворяешь?
– Люц, – мягко начал я, – оставь Розу в покое. Я только что напомнил тебе, что являюсь твоей копией и могу разрушить все твои отношения. Я хочу, чтобы ты не забывал об этом. Ты мой близнец, но не забывай, что у тебя тоже есть близнец.
Я выкинул бычок и пошел в университет, не смотря на брата. Я знал, что он расстроен, возможно, даже изумлен.
В коридоре, около аудитории я нашел Розу. Она стояла, опираясь на стену, в руках зажата одна большая лекционная тетрадь. Ее маленькие губы, как у куклы-пупса были надуты. Обида продолжалась. Что за гадкий день? Я знаком с девушкой всего сорок два часа, а уже должен извиняться!
– Роза! – позвал я, подойдя к ней, но, не дотрагиваясь, я все еще боялся это сделать.
Она
– Я не хотел тебя обидеть!
– Да, но ты это сделал! – с надутыми губами сказала она, недовольно закатывая глаза.
Я слегка отшатнулся от нее и приподнял голову. Роза была чуть выше моего плеча и ей постоянно приходилось смотреть как-то снизу. В тот момент она делала это так дерзко и вызывающе, я даже не думал, что она способна на такие взгляды.
– Прости! – сказал я, обкусывая себе язык.
Боже мой, как я ненавидел извиняться за то, что не делал. Ведь я ее не обижал! Не ударил, не сказал ни одного грубого слова, а меня взглядом заставляют извиниться. И вот так всю жизнь, ходишь и как слизняк извиняешься за все подряд, а ведь это просто слова, ничего не значащие слова. Когда жаль по-настоящему, нет места для «извини, прости пожалуйста» или «я не хотел». На лице изображается такая мрачная скорбь, что уже и извиняться не надо. Если этого нет, то выкручиваются именно этими пустыми словами. Естественно, на моем лице не было никакой скорби, да и откуда ей там взяться? Я не чувствовал ее внутри, собственно она не могла появиться на лице. Но как влюбленному идиоту, мне пришлось воспользоваться словами.
– Мне жаль, я действительно не подумал, что сказал! – промямлил я, смеясь внутри.
Конечно, мне было смешно, глядя на то, как лицо Розы приобретало удовлетворенное выражение при звучании этих слов. Какая чушь! Да хрен бы с этой чушью, с этим словами, главное, что на миловидном личике снова появилась улыбка. А это означило, что я прощен!
– Хорошо. Сделаем вид, что ничего этого не было! – прощебетала Роза и взглянула на меня.
Конечно, мы сделаем вид, какой она хотела, вот только я не мог понять, чего конкретно не было.
Мы дождались профессора, зашли в аудиторию, снова сели рядом и замолчали. Профессор решил даже не представляться, а сразу начать лекцию, которую я специально не слушал, дабы не извиняться на следующей перемене. Я даже не знал, как назывался предмет.
Всю лекцию я смотрел на Розу. Потихоньку я начал узнавать ее. Прошло всего полтора дня, а я уже знал, что она может обидеться на пустоту, может сказать, что у нее на уме, может не красить так гадко брови, может пить, курить и быть наблюдательной. Милый набор! Она опять судорожно строчила лекцию, периодически улыбаясь, чувствуя мои взгляды. На уродца-брата я не смотрел, так как видеть его совсем не хотел.
Я вырвал из тетрадки лист и накатал пару предложений, где можно встретиться и согласна ли Роза, затем подсунул ей «опросник». Она просто отметила галочкой, какой вариант ей подходит больше всего. Оказалось, что ей понравилось в баре, где мы были вчера. Я смял записку и чуть ли не рассмеялся. В тот день у нас было всего две пары, то есть та пара была последней. В час двадцать мы должны были освободиться, соответственно, я решил назначить время встречи пораньше, где-нибудь часа на четыре, плюс еще полтора часа ее опоздания, как раз к шести придет. Так я и сделал.