Английская роза
Шрифт:
— В-вы… не имеете права… задавать мне подобные вопросы, ваше сиятельство!
Она пыталась говорить с достоинством, высокомерно и холодно, но голос у нее прерывался от страха. Близость этого отвратительного человека и боль от его жестокой хватки заставили ее дрожать.
— Мне нужен ответ на мой вопрос, и я его от тебя добьюсь! Даже если мне придется выбить его из тебя! — взревел князь Алексис. — Говори — где ты была?
— Я была… в безопасном месте, где вы не могли бы… меня найти… И я была там… одна.
Полина сказала
— Это правда?
Он по-прежнему удерживал ее за руку, но теперь сжимал свои пальцы не так сильно.
— Мне нет смысла… лгать… ваше сиятельство. А если вы приходили ко мне в спальню… то это низость… это подлый поступок. Вы… не имели права это делать.
— Я имею право, потому что люблю тебя, — ответил князь. — Ты — моя, Полина. И клянусь, что не допущу, чтобы к тебе прикоснулся какой-то другой мужчина!
С этими словами он отпустил ее руку — только для того, чтобы бесцеремонно притянуть девушку к себе.
Она вскрикнула от нескрываемого ужаса и поспешно отвернулась, потому что ей показалось, что он собирается ее поцеловать. И тут его жадные горячие губы обожгли поцелуем ее шею.
Это испугало ее еще сильнее. Его настойчивый поцелуй заставил Полину почувствовать себя так, словно она действительно стала его пленницей — и что никогда не сможет вырваться на свободу. Она забилась, пытаясь высвободиться, но он крепко сжимал ее в объятиях, продолжая целовать нежную шею, поднимая губы все выше и выше, пока не прижал их к ее щеке.
Полина поняла, что, несмотря на все ее сопротивление, он сейчас завладеет ее губами. Она еще раз сдавленно вскрикнула — и в этот момент дверь комнаты открылась, и в нее вошел один из адъютантов императора.
На нем был пышный алый мундир, богато расшитый золотом: царь лично разработал эту новую форму. Будучи придворным, он умел не показывать своих чувств и теперь скрыл изумление при виде той сцены, которая пред ним предстала.
А вот князь Алексис своих чувств скрывать не собирался. Подняв голову, он гневно спросил:
— Какого дьявола вы сюда явились?
— Прошу прощения, ваше сиятельство, — ответил адъютант, — но я искал мисс Тайвертон. У меня к ней сообщение от лорда Чарнока.
Князь немного ослабил свою хватку, и Полина смогла высвободиться из его объятий. Быстро подойдя к адъютанту, она проговорила голосом, который ей самой показался незнакомым:
— У вас для меня… сообщение?
— Да, мисс Тайвертон. Лорд Чарнок попросил меня сообщить вам, что через час он уезжает в Санкт-Петербург, а оттуда незамедлительно собирается возвратиться в Англию.
Полина ахнула и поспешно прошла мимо адъютанта в коридор, говоря на ходу:
— Я должна сейчас же
Ей удалось вырваться от князя! Она прошла по коридору уже довольно далеко, когда адъютанту удалось наконец ее догнать.
— Где… его милость? — спросила Полина, задыхаясь.
— Боюсь, мисс Тайвертон, — ответил он, — что вы сейчас не сможете поговорить с лордом Чарноком: он сейчас находится у Его Императорского Величества, и их нельзя прерывать.
Полина остановилась.
— Но… мне обязательно надо с ним поговорить до его отъезда! — сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к адъютанту.
— Я уверен, что вы сможете это сделать, — ответил он. — Его милость придет попрощаться с Ее Величеством Императрицей в Зеленую гостиную. Если вы подождете его там, то обязательно с ним встретитесь.
Полина понимала, что в такой обстановке не сможет поговорить с лордом Чарноком обо всем, что ее волнует: их обязательно кто-нибудь услышит. Ей хотелось закричать на адъютанта, сказать, что она должна увидеться с лордом Чарноком без посторонних! Но тут она придумала, что можно сделать.
Помолчав несколько секунд и постаравшись сформулировать свои слова как можно точнее, она сказала молодому военному, который терпеливо ждал, с любопытством на нее поглядывая:
— Я могу попросить вас передать его милости, когда вы увидите его, что я глубоко сожалею о том, что не смогу с ним попрощаться… Но я желаю ему… доброго пути и… благополучного возвращения в Англию.
— Я обязательно передам ему ваши слова, мисс Тайвертон, — пообещал адъютант.
— Спасибо, — горячо поблагодарила его Полина.
Ничего больше не говоря, она повернулась и со всех ног бросилась по дворцовым коридорам и лестницам, направляясь к себе в спальню. Там девушка поспешно переоделась в костюм для верховой езды, а когда была готова, то отправила горничную вниз, чтобы та передала в конюшню приказ приготовить для нее лошадь для прогулки.
— Я не желаю, чтобы кто-нибудь сопровождал меня, — сказала она служанке. — Не считая грума, конечно. Так что попросите, пожалуйста, чтобы он ждал меня с лошадью в таком месте, где никто не увидит, как я выхожу из дворца.
— Хорошо, мадемуазель, — ответила горничная.
Вскоре она вернулась и провела Полину по незнакомым коридорам к боковой двери, где не оказалось никого, кроме двух часовых, охранявших все входы во дворец.
Там ее дожидались великолепный черный жеребец и грум на еще одном превосходном коне. Как и все остальные лошади царских конюшен, они были приучены скакать быстрее, чем те английские животные, на которых приходилось ездить Полине.
Дожидавшийся ее грум в причудливом дворцовом мундире оказался приятным на вид мужчиной средних лет, немного понимавшим по-французски — по крайней мере, достаточно для того, чтобы понять, куда именно она хочет ехать.