Английский бульвар

Абдуллаев Чингиз Акифович

Больница была небольшой, у нас такие лечебницы называют сельскими.

Трехэтажное здание, вероятно, человек на двадцать пять больных. Я подошла к стойке, где сидела миловидная пожилая женщина. Совсем не обязательно с ней знакомиться. Ведь Алессандро — известный человек, и ему может не понравиться, что я его ищу. Пусть решат, что я журналистка. Надев очки, я подошла к женщине.

— Извините меня, мадам, вы не скажете, где лежит мсье Алессандро Куацца?

— Конечно, — улыбнулась мне женщина.

Она оказалось милым и добрым человеком.

Это не наши церберы. Ведь если подумать, зачем нужны дежурные в приемных? Чтобы давать информацию о больных, помогать всем, кто к ним обращается. Что делают наши регистраторши?

Хамят, злятся, грубят, нервничают. И никогда у них не получишь правильного ответа. Может, это из-за неустроенной жизни? У нас даже в информационных отделах умудряются ничего не сказать. А здесь мне сразу объяснили, где лежит мсье Куацца и как к нему пройти. Было приятно и легко. Я улыбнулась женщине и пошла по коридору. Поднялась на второй этаж. Сейчас я увижу своего мужчину.

Какая мне разница, что с ним произошло. Даже если он потеряет руку или ногу, я и тогда его не брошу. Наверное, во мне есть некоторая жертвенность. Хотя какая это жертвенность? Просто я забочусь о себе и не хочу упустить такого мужчину.

Когда я была школьницей, то часто думала о подвиге декабристок. Нам так и внушали тогда, что это был подвиг. А по-моему глубокому убеждению, никакого подвига не было. Это абсолютно нормально, когда женщина хочет быть рядом с любимым человеком. И никакой это не подвиг. Нужно объяснять детям, а особенно девочкам, что это — нормальная жизнь. Что нужно бороться за свою любовь, никогда ее не предавать. И всегда стараться быть рядом с любимым. А если не любишь — вот тогда это действительно подвиг. Жить рядом с нелюбимым человеком — это пытка, которую не каждая может выдержать.

Я поднималась по лестнице, думая об Алессандро. Какие требовательные пальцы у него были. И какие опытные. С ним будет нелегко. Пусть у нас впереди редкие встречи, но я никогда его не брошу. Я посмотрела на свое отражение в стекле. У меня еще все впереди! Я молодая и красивая женщина, которая любит и хочет взаимности. Я еще способна родить — мальчика, умного, как Алессандро, и девочку, похожую на меня. Или на нас обоих. Пусть она будет такой же красивой, как и ее родители. Сумка мне очень мешает, но ничего не поделаешь.

Приходится таскать ее с собой. На втором этаже безлюдно. Только две медсестры в конце коридора. Я смотрю на номера палат и чувствую, как волнуюсь. Сейчас я увижу Алессандро. Сейчас я ему все расскажу.

Я нашла его палату и уже собралась войти. Протянула руку, чтобы открыть дверь. В этот момент мимо прошел врач и я вдруг почему-то застеснялась.

Чего я стесняюсь? Я открываю дверь и вхожу. Большая просторная палата. Кровать, рядом тумбочка. Телевизор. На тумбочке стоит несъеденный завтрак. Видимо, Алессандро куда-то вышел. Может, его позвали на процедуры. Капельницы рядом нет, значит с ним все в порядке. Я подхожу к вешалке. На ней висит его одежда.

Все верно. Это его палата.

Слышны мужские шаги, и я быстро прячусь в ванной комнате. Пусть мое появление будет для него сюрпризом. Я слышу, как он входит в палату. Кажется, он не один.

— Мадемуазель волнуется? — слышу я знакомый голос.

Интересно, к кому он обращается?

— Конечно нет.

Уверенный женский голос заставляет меня замереть. Я осторожно кладу сумку на пол. Интересно, кто это такая? Неужели невеста нашла Алессандро в больнице? Наверное, она считает, что меня уже нет в живых. Ах, стерва.

Я чуть приоткрываю дверь. Алессандро, стоя в больничном халате, привлекает к себе медсестру. Ей не больше двадцати, но, судя по тому, как она держится, эта девочка знает о сексе гораздо больше меня. Он обнимает ее, привлекает к себе, и я вижу, как его рука лезет ей под юбку. Я начинаю краснеть и задыхаться. Слишком хорошо я знаю этот уверенный жест. Он целует ее, а я наблюдаю за ними, изо всех сил пытаясь сдержаться. В этот момент раздается телефонный звонок. Протянув левую руку, он берет трубку. Правой он расстегивает ей пуговицы на груди.

Алессандро говорит по-итальянски, но я понимаю, что он говорит с Цирилом. И почему-то его ругает. Медсестра, очевидно, понимает меньше и поэтому улыбается. Он заканчивает с пуговицами и приподнимает бюстгальтер. Глаза бы мои не видели такого бесстыдства! Он действует почти автоматически. Ругает Цирила, в этом нет никаких сомнений, он его ругает. И одновременно ласкает грудь медсестры. Все мужики сволочи, я об этом всегда говорила.

Я все еще не хочу поверить в очевидное. Наверное, Алессандро ругает Цирила за его вчерашнее преследование. Похоже, он очень недоволен. А насчет медсестры тоже не стоит нервничать. Ведь Алессандро — молодой и красивый мужчина, а я ему не жена. И он не обязан соблюдать мне верность. И все таки…

И все таки… Порядочные мужчины не бросаются так на первую встречную. Не исключено, что он немного сексуально озабоченный. Как все итальянцы. Вообще южные народы гораздо темпераментнее северных. Это, наверное, объясняется наличием солнца в крови и специй в еде.

Он что-то кричит Цирилу и бросает трубку. Медсестра улыбается.

— Ты его ругаешь? — спрашивает она. Теперь левая рука у Алессандро свободна, и он ласкает ее ногу.

— Ругаю, — мягко соглашается Алессандро, целуя ее в грудь. — Сегодня ночью он не смог найти нужную мне женщину.

— А говорил, что будешь утром ждать меня.

Она его даже не упрекает. Ей, видимо, все равно, с кем он еще проводит время, и только ленивое любопытство заставляет ее задавать вопросы.

— Конечно, тебя.

Он, продолжая целовать ее грудь, снимает бюстгальтер. Меня он так не целовал, вспоминаю я с возмущением. Он начинает возиться с ее юбкой. Но она сама поворачивается, помогая ему. Какое бесстыжее поколение идет нам на смену!

— Это была моя знакомая, — я с ужасом слышу, что он говорит обо мне. — Он должен был ее найти и не нашел.