Английский детектив. Лучшее
Шрифт:
Поскольку Клода, похоже, намеревалась оставаться рядом с ним и очень близко ее длинная рука нежно и нерушимо лежала у него на плечах, — Сэмми даже слегка обрадовался, когда она приказала вынести бокалы с виски на балкон, где обстановка была не такой интимной.
Сэмми с бокалами подошел к перилам и посмотрел вниз. Он чувствовал себя немного лучше. Какая-то доля прежнего благожелательного отношения к Нью-Йорку вернулась к нему, когда виски и таблетки начали оказывать воздействие. Сэмми уже не казалось, что его враг находился внизу, на улице, у входа в гостиницу.
В некотором смысле Сэмми, конечно, был прав, ибо враг его находился не внизу на улице, а молча стоял у него за спиной, на балконе, и выступающие из манжет
— Желаю приятно умереть, Сэмми Люк.
Даже знакомая фраза не успела обдать холодом его сердце, когда Сэмми понял, что летит вниз, вниз, на темную ленту нью-йоркской улицы, до которой было двадцать три этажа. Два бокала с виски выпали из его рук, и крошечные ледяные осколки стекла разлетелись далеко во все стороны от того места, куда упало маленькое бесформенное тело. То, что было в бокалах, исчезло, и на всей Мэдисон-авеню ни один человек не заметил, чтобы на лицо ему упали капли виски.
Мягкое сердце Джоани не выдержало, и она расплакалась, когда полицейские показали ей предсмертную записку Сэмми с его подписью, которую она столько раз видела на его книгах. Сам текст был напечатан на старенькой портативной печатной машинке, которую Сэмми привез с собой в Нью-Йорк. Джоани пришлось подтвердить, что Сэмми находился в подавленном настроении, когда она в последний раз видела его в гостинице. Об этом свидетельствовало и количество виски, которое Сэмми выпил перед смертью (даже падая, он держал в руках два бокала, сказали полицейские), не говоря уже о таблетках.
Официант своим рассказом дополнил общую картину.
— По-моему, парень был совсем не в себе, когда я принес ему в номер ужин, — сказал он и прибавил: — И еще ему было очень одиноко. Поговорить хотелось. Ну, вы знаете, какие они, эти самоубийцы. Он хотел меня задержать и сказать что-то. Я бы задержался, да занят был. — Весь вид официанта говорил о том, что ему было искренне жаль, что все так закончилось.
Управляющему гостиницей тоже было жаль, и это было с его стороны весьма достойно, если принять во внимание тот факт, что газеты, сообщая о смерти Сэмми, не забыли упомянуть, что он упал с балкона «Барраклоу».
Одна из телефонисток, веселая знакомая Сэмми, расстроилась еще больше:
— Боже, поверить не могу! Да я ведь только что его по телевизору видела!
Вторая телефонистка была сдержаннее и сообщила только, что Сэмми за весь вечер так и не смог определиться, хочет он, чтобы ему звонили, или нет.
В Англии Зара Люк рассказала о том, как прошел последний день Сэмми, и о его подозрениях, впрочем, ничем не подтвержденных, насчет того, что его якобы кто-то преследует. Кроме того, она не стала скрывать, что Сэмми давно страдал нервными срывами и особенно боялся путешествовать в одиночку. Надо отметить, что это признание не особенно удивило их друзей.
— Никогда не прошу себя за то, что отпустила его одного, — надломленным голосом закончила Зара.
Клода Нансен из «Порлок паблишерс» выступила с прочувствованным заявлением насчет трагедии.
Она же встретила вдову писателя в аэропорту, когда Зара через неделю прилетела в Америку выполнить горькие обязанности, вызванные смертью Сэмми.
В аэропорту Клода и Зара обнялись, как и подобает в такую минуту, молча, со слезами. Лишь позже, когда они остались наедине в квартире Клоды (ибо останавливаться в «Барраклоу» Заре, разумеется, было нельзя), начались более нежные ласки, имевшие более глубокий смысл. Начались, но не закончились: у них не было причин торопить события.
— В конце концов, в нашем распоряжении все время, которое есть в мире, — прошептала вдова Сэмми издателю Сэмми.
— И все деньги, — так же тихо ответила ей Клода и подумала, что нужно будет не забыть сказать Заре, что в воскресенье «Плачущие женщины» займут
ПАТРИЦИЯ МОЙЕС
Честный шантажист
Патриция Мойес (1923–2000) родилась в Дублине, но последние годы жизни провела на Британских Виргинских островах. Ее называли последним писателем Золотого века, потому что ее произведения выдержаны в традициях Агаты Кристи, Дороти Ли Сэйерс и других великих сочинителей детективов, которые издавались в период между двумя мировыми войнами. В своих книгах достоинства крепкого сюжета она подчеркивала выразительными образами персонажей. Из-под ее пера вышли почти двадцать романов, и все они посвящены приключениям супружеской пары — Генри и Эмми Тиббетт. В поздних книгах Мойес Генри становится главным суперинтендентом Скотланд-Ярда, а Эмми не только помогает ему в расследованиях, но иногда и берет дело в свои руки. Ее романы отличаются безукоризненно выстроенным сюжетом, среди них «На повестке дня смерть» (1962), «Сезон снегов и грехов» (1971) и «Смерть. Слово из шести букв» (1983).
Рассказы Патриции Мойес тоже превосходны, и вошедшая в этот сборник история о принципиальном шантажисте была признана одним из лучших детективных рассказов 1982 года.
Любой молодой человек, собирающийся стать серьезным шантажистом, должен понимать, что он выбрал нелегкую, возможно, даже опасную профессию, в которой не последнюю роль играют сноровка, ловкость и глубокое знание человеческой природы. Но самое главное: он должен научиться не быть жадным. Если бы Гарри Бессемер не был жадным, он мог бы и по сей день продолжать заниматься своим весьма прибыльным делом в Лондоне.
Гарри пришел в эту профессию обычным, можно даже сказать, классическим путем. Его родители, простые люди из низов среднего класса, жившие на севере Англии, обрадовались и почувствовали нечто вроде гордости, когда Гарри после окончания школы (учился он более-менее успешно, но звезд с неба не хватал) заявил, что собирается ехать в Лондон. Это доказывало, что парень храбр и независим. Родители обрадовались еще больше, когда он написал, что его приняли учеником в столичную полицию. Неплохое начало для мальчишки — сразу видно, из какого он теста. Быть ему главным инспектором, не меньше.
Вообще-то годы, проведенные на службе в полиции, Гарри особого удовольствия не принесли. На его вкус, работа была слишком тяжелой, а зарплата слишком маленькой. Но она дала ему неоценимый опыт и навыки, благодаря чему, уволившись из полиции, он без труда сумел устроиться сыщиком в уважаемое детективное агентство.
Поначалу он стаптывал себе ноги, занимаясь скучными делами о разводах (в те дни по британскому законодательству для расторжения брака требовались, так сказать, самые грязные доказательства, которые мог добыть только наемный детектив). Однако в работе он проявил усердие и изобретательность, и через какое-то время ему стали поручать более сложные и интересные дела, связанные с солидными и богатыми клиентами, которые по той или иной причине не хотели связываться с официальными властями. То, что он открыл, занимаясь этими делами (а именно то, что каждый человек уязвим, какое бы место в обществе он ни занимал), в конце концов и подтолкнуло его к решению стать шантажистом.
Разумеется, для него очень важно было обнаружить и иметь постоянный доступ к тем вещественным доказательствам, поисками которых он занимался по работе: письма, фотографии, даже пленки, хотя на последние он никогда не полагался. Начальству он сообщал, что поиски улик результатов не дали. Клиент мог после этого успокоиться, решив, что порочащий его документ более не существует, но мог и обратиться к другим частным детективам, и в таком случае было жизненно необходимо сделать так, чтобы и они ничего не нашли.