Английский детектив. Лучшее
Шрифт:
— Нет, не заметил. А он дерганый?
— Да он вообще — сплошной комок нервов. Спроси, из-за чего.
— Из-за чего?
— Из-за той картины, которую я собираюсь тебе показать. Идем.
Она провела меня в столовую и включила свет.
— Смотри, — значительным тоном произнесла тетушка и привлекла мое внимание к большой картине, написанной маслом. Я думаю, ее можно назвать классической: на ней была изображена дородная дева, почти обнаженная, разговаривающая с неким подобием голубя.
— Венера? — смело предположил
— Да. Ее нарисовал старший Фозергилл. Он тот еще художник, нарисует женщину в турецкой бане и говорит всем, что это Венера. Это его подарок Эверарду на свадьбу.
— А по-моему, хорошая картина. И патина мне нравится, — сказал я. Еще один верный ход.
— Молчал бы уже. Патина… Эту мазню и картиной стыдно назвать. Фозергилл — бездарный любитель. В общем, так: обо всем этом мне поведала Корнелия. Слушай. Как я уже сказала, он этот ужас подарил Эверарду на свадьбу, но тот слишком любит отца и не хочет его обидеть, поэтому не может просто сунуть ее в подвал подальше от глаз. Вот и приходится ему лицезреть этот «шедевр» каждый раз, когда он садится есть, хотя для него это хуже пытки. Видишь ли, Эверард — настоящий художник. Он пишет отличные картины. Вот взгляни. — Она показала на картину, висящую рядом с полотном Фозергилла-старшего. — Это его произведение.
Я внимательно осмотрел творение Эверарда. Это тоже была классическая картина и сильно смахивала на соседнюю.
— Венера?
— Остолоп! Это «Молодая весна».
— О, прошу прощения, хотя, должен заметить, тут и сам Шерлок Холмс ошибся бы. На основании данных показаний, я имею в виду.
— Так ты наконец понял, к чему я веду?
— Нет, совершенно ничего не понял.
— Хорошо, объясню по-простому. Если человек способен сотворить нечто настолько хорошее, для него настоящая мука ломать глаза о такую, с позволения сказать, Венеру каждый раз, когда ему хочется перекусить.
— О, как я его понимаю! У самого сердце кровью обливается. Но я не вижу, как я могу здесь помочь.
— А я вижу. Спроси, как.
— Как же?
— Ты украдешь «Венеру».
— Украду?
— Сегодня вечером.
— Говоря «украдешь», вы имеете в виду «украдешь»?
— Совершенно верно. Для этого я тебя и вызвала. Господи боже, — добавила она нетерпеливо, — ведь ты же постоянно воруешь полицейские шлемы, и ничего.
Тут я вынужден был не согласиться.
— Не постоянно. Это случается довольно редко и по необходимости, как, например, во время лодочных гонок. А красть картины, уважаемая тетушка, совсем не то, что стянуть у полицейского шлем.
— Тут нет ничего сложного. Просто вырежешь ее из рамы острым ножом. Знаешь, Берти, — увлеченно продолжила она, — все складывается просто удивительно. На прошлой неделе здесь в округе работала шайка воров, специализирующихся на похищении картин. У соседей они утащили Ромни, а в доме чуть подальше —
— Вы ей рассказали?
— Естественно. Мне же нужно было как-то ее пронять. Я сказала ей, что, если она разрешит печатать в «Будуаре» свой последний роман и немного сбавит свою обычную цену, ты ликвидируешь «Венеру».
— Как же вы добры ко мне, тетушка!.. И что она вам ответила?
— Она от благодарности готова была мне руки целовать. Так что давай, мой мальчик, берись за работу, и да поможет тебе всевышний. Тут всего и делов-то — открыть окно, чтобы выглядело так, будто воры влезли с улицы, и забрать картину. Отнесешь ее в свою комнату и сожжешь. Я прослежу, чтобы тебе принесли дров получше.
— Премного благодарен.
В свою комнату я отправился с поникшей головой и мыслями о том, за что на меня пало такое проклятие. Там я увидел Дживса. Он надевал запонки на рубашку. Не теряя времени, я ему все и выложил:
— Дживс, — сказал я, — вы не поверите, что тут творится. Знаете, что тетя Талия мне только что предложила?
— Да, сэр. Я случайно проходил мимо столовой и невольно услышал вашу беседу. У миссис Траверс звучный голос.
— Вы считаете, я должен согласиться?
— Боюсь, что да, сэр. Принимая во внимание вероятность того, что, если вы откажетесь, миссис Траверс примет относительно вас санкции, касающиеся стряпни Анатоля, у вас, похоже, нет другого выбора, кроме как выполнять ее желания. Вам нездоровится, сэр?
— Нет, это я злюсь. Подумать только, делать из Вустера похитителя картин! И как ей вообще подобное в голову пришло?!
— Женщины такого сорта куда опаснее мужчин, сэр. Позвольте узнать, вы уже составили план действий?
— Вы ведь слышали, как она себе это представляет. Я открою окно…
— Простите, что прерываю вас, сэр, но в данном случае миссис Траверс, мне кажется, ошибается. Разбитое окно будет выглядеть более правдоподобно.
— А кроме того, звон перебудит всех слуг, и они тут же явятся в гостиную посмотреть, что случилось.
— Нет, сэр, это можно сделать совершенно бесшумно. Достаточно лишь нанести патоку на лист оберточной бумаги, прижать его к стеклу и ударить кулаком.
— И где, по-вашему, мне взять оберточную бумагу? А патоку?
— Я могу их раздобыть. И я с радостью могу выполнить эту операцию вместо вас, если хотите.
— Вы? Что ж, это очень любезно с вашей стороны, Дживс.
— Что вы, сэр. Помогать вам — моя обязанность. Прошу прощения, мне показалось, в дверь постучали.
Он подошел к двери, открыл ее, и в просвете я увидел нечто похожее на дворецкого.
— Ваш нож, сэр, — сообщил Дживс, неся его мне на подносе.