Английский для миллионеров

Корсарова Варвара

Директриса продолжала молчать. На Марианну навалилось чувство приближающейся катастрофы. В чем она состояла, пока было неясно. Марианна разнервничалась и не выдержала.

— Что-то случилось, Эльвира Вадимовна? — спросила она с подобострастием, которое ей самой не понравилось

— Случилось, — обронила директриса, решив, что подчиненная дошла до нужной кондиции. — Случилось чепэ, и нам надо что-то с ним делать. Как вы это объясните?

Директриса картинным жестом развернула к Марианне экран ноутбука.

Марианна с недоумением уставилась

на галерею фотографий и ахнула, когда поняла, что именно видит. Эта была ее собственная страница в фейсбуке. Альбом студенческой поры: праздник в арт-клубе, где Марианна три года назад подрабатывала за стойкой бара.

Директор клуба был большой затейник. В тот вечер он устроил День Нептуна. Все сотрудники оделись русалками, моряками и водяными, нацепили смешные парики, раскрасили лица и пели песни про бригантины, каравеллы и морского дьявола, к которому ушла шальная морячка. В танцзале установили бассейн, работали фонтаны и генераторы пены.

Вот и она, Марианна — смуглая, красивая, в закрытом купальнике и зеленом парике, демонстрирует на камеру рыбий чешуйчатый хвост из органзы и проволоки. Хвост крепился к талии и ужасно ей мешал — цеплялся за все подряд, но было весело, она вместе с девчонками выходила на сцену и отплясывала танец русалок.

Хорошее было время! Марианна вздохнула.

— Как вы это объясните, Марианна Георгиевна? — обманчиво ласковым голосом повторила вопрос директриса.

— Это мои студенческие фотографии, — ответила Марианна, с каждой секундой недоумевая все сильнее.

— Почему вы не сообщили родителям, что в студенчестве работали в стриптиз-клубе девочкой по вызову? Если бы мы знали заранее, сразу бы потребовали от руководства не допустить вас к классу, — вдруг ласково сказала из своего угла мамаша Лялечкина и улыбнулась ледяной улыбкой.

— Что?! Девочкой… по вызову? — Марианна никак не могла взять в толк, в чем ее обвиняют. И эта Лялечкина… она собирается не допустить ее к классу? Что за бред?

Директриса посмотрела на Марианну с отвращением. Показалось, что она сейчас выгонит ее из кабинета, а потом вызовет родителей в школу.

— Простите, но сложно подобрать иное слово, когда у вас на весь белый свет выставлена эта вакханалия, — сообщила директриса.

Щеки у Марианны налились жаром.

— Я работала в клубе «У бродячей собаки» баристой — ну, то есть кофеваром. Буфетчицей, — улыбнулась Марианна, но женщины смотрели на нее пустыми глазами.

— Иногда помогала в подтанцовке, — поторопилась добавить она. — Я пять лет занималась в школе бальных танцев, у меня даже грамоты есть! У нас не было в клубе никаких девочек по вызову, вы что, Эльвира Вадимовна! Клуб открыт при Дворце Культуры. Это вечеринка для подростков, там аниматоры работали, знаете, как было весело!

Марианна путано объясняла, давясь словами, а Эльвира Вадимовна слушала ее с бесстрастным лицом и изучала точку чуть выше Марианниного правого уха. Была у директрисы такая манера — смотреть сквозь человека

и молчать. Иногда добавлялись постукивание по столу пальцами и приподнятая правая бровь. Виновный сразу начинал блеять и оправдываться. Именно это и произошло с Марианной.

— Вы понимаете, милочка, что к вам на страничку заходят ученики и их отцы? — опять вступила в разговор нежная Лялечкина. В ее голубиный голосок добавились стервозные нотки. — Вы понимаете, какие мысли у них возникают, когда они обнаруживают своего учителя в таком непотребном виде?

— Да почему непотребном! — вскричала Марианна.

— Да потому! — отрезала Лялечкина, наливаясь багрянцем и сверкая синенькими глазами. — У вас там, прости господи, титьки наружу, лицо размалевано, как у потаскухи!

Лялечкина выговорила последнее слово визгливым бабьим голосом, отчего оно прозвучало особо гадко.

Марианна ахнула и прижала руки к щекам. Ее что… только что оскорбили? Назвали… нет, невозможно!

— Полина Алексеевна! — директриса сморщилась и укоризненно покачала разошедшейся родительнице головой. — Я понимаю, что вы взволнованы и недовольны, но… давайте оставаться вежливыми.

— Я не собираюсь терпеть оскорбления, — пробормотала Марианна под нос, но ее не услышали.

— Эльвира Вадимовна, вы должны принять меры, — потребовала Лялечкина, нервно заправляя за ухо обесцвеченный локон. — Видите, она не понимает. Да что это такое!

Она перевела пылающий негодованием взгляд на директрису. Та обреченно вздохнула и открыла папку.

— Марианна Георгиевна, вы читали кодекс профессиональной этики педагогов, который выпустил городской комитет образования?

— Да, — тупо ответила Марианна.

— Сомневаюсь. Позвольте процитирую… «Своим поведением педагог поддерживает и защищает исторически сложившуюся профессиональную честь педагога…». И вот, слушайте! «…педагогам запрещено размещать в сети интернет информацию, которая может навредить ребенку. В частности, это относится к размещению на личных страницах в соцсетях материалов порнографического характера, пропаганды употребления алкоголя, наркотических и запрещенных веществ, ненормативной лексики».

— Я помню этот параграф. Если вы залезли ко мне на страницу, то видели, что ничего такого там нет. Я совсем не пью и не курю. И не использую… ненормативную лексику, — слова давались Марианне с трудом.

Все происходящее напоминало бред, в голове у нее все смешалось, в груди горело. Она понимала только одно: ее ругают, и ругают зря. Оправдываться не надо, она ни в чем не виновата! Но руки дрожат, глаза начало щипать, и хочется закричать, стукнуть кулаком по столу, выкрикнуть обидные слова противной Лялечкиной, а потом уйти, хлопнув дверью, и будь что будет!

— Нет? Нет?! — Лялечкина подалась вперед и ткнула пальцем в монитор. — Да это и есть самая настоящая порнография! Вчера я застала мужа, когда он рассматривал ваши фотки! Он любовался, как вы крутите задницей, прости господи!