Английский дневник
Шрифт:
Рано утром мы прибываем в Гарвиш, а оттуда поездом в Лондон на Ливерпуль station 6 – уроки английского продолжаются.
Белый блестящий пол, бесшумно прибывающие поезда где-то вдалеке за огромным табло, непонятные объявления на чужом языке, наполняющие воздух, как музыкой, и мягким эхом отзывающиеся под прозрачными сводами здания. И это вокзал?!
Вокруг торопливо идут мужчины в галстуках, темных деловых костюмах, с портфелями. Элегантно одетые англичанки легко постукивают каблучками по белому сияющему полу. И мы…
6
Вокзал.
Нас
Мы тщетно ищем глазами нашего друга Джона. Он обещал нас встретить, но его нет. Я еще верю в английскую обязательность – миф номер один. Но позже оказывается, что Джон в это время сладко спит, и миф номер один развеивается, как английский туман. Кстати, миф номер два. Туманы в Лондоне со времен Чарльза Диккенса – явление редкое.
– Надо позвонить Джону, – говорит мой муж и показывает указательным пальцем на меня.
Конечно, я, кто же еще. Ты же английского совсем не знаешь. А Хомякова будто заклинило: сойдя с парома, он на все реагирует одним немецким словом «натюрлих».
Мы собираем по карманам мелочь и направляемся к телефону-автомату. Здесь главное осмотр, как у врача, чтобы понять, что к чему.
Итак, автомат принимает монеты в 10 пенсов. Я нахожу отверстие – slot, попутно запоминаю его английское название, бросаю монетку и набираю номер.
Когда я слышу мужской голос на другом конце провода, то радостно кричу:
– Джон, это я, Лена из Киева. Мы приехали!
Мужской голос на том конце провода продолжает что-то говорить, совершенно не реагируя на мои слова. Андрей подсказывает:
– Может, надо нажать какую-то кнопку, а то он тебя не слышит?
– Натюрлих, – одобряет Хомяков.
Кнопку мы не находим, а голос тем временем умолкает. Затем раздается небольшой гудок – и тишина. Я вешаю трубку.
Мы проверяем номер – все верно. И я снова в непривычной для себя последовательности аккуратно нажимаю на эти десять цифр.
Опять тот же голос, но между своими криками на этот раз я улавливаю, что он произносит имя Джон.
После третьего звонка, посовещавшись, мы приходим к выводу, что Джона нет, и мне отвечает его товарищ. Ну, а после пятого, я, наконец, понимаю, что разговариваю с автоответчиком и выучиваю новое слово answer machine 7 .
– Ты знаешь, а ведь он говорил мне, что живет где-то недалеко от этого вокзала, – вспоминает Андрей. – А что если мы оставим чемоданы в камере хранения и подъедем к нему?
7
Автоответчик.
– Натюрлих, – одобряет Хомяков.
Мы бегаем по вокзалу, но камеру хранения не находим – ее здесь просто нет. Что же делать? Тогда
Я захожу в первый попавшийся офис и с трудом строю сложную английскую фразу:
– Нельзя ли на часок оставить у вас наши чемоданы? Нас, к сожалению, никто не встретил…
Улыбка мгновенно исчезает с лица немолодой англичанки. Она даже не дает мне закончить и решительно машет рукой:
– No, no!
Как позже выясняется, с этим делом у них очень строго. В оставленном багаже может быть бомба. Наш вид не внушает доверия.
Ну ладно, мы решаем ехать с вещами. Я вижу знакомое – наконец-то! – слово taxi, и следуя за указателем, мы приходим к целой веренице черных машин такси. Эти старомодные авто и есть почтенные английские кэбы.
Почесывая затылок, Андрей несколько секунд изучает адрес Джона и с немым вопросом подсовывает его мне, видимо, как эксперту.
Я читаю: 100 Tornhill Point, London 8 и код. Все ясно, сто – номер дома, Tornhill Point – название улицы. Я протягиваю адрес первому в очереди таксисту. Мы грузим чемоданы, садимся и едем по совершенно незнакомому городу.
8
Торнхилл пойнт, Лондон.
Ехать действительно недалеко. Минут через десять таксист подвозит нас к двум стоящим рядом многоэтажным домам и говорит, что дом слева это и есть Tornhill Point.
Получается, что улицы в адресе вообще нет. А Tornhill Point – название дома. О’кей, а номер квартиры?
– Натюрлих, – постукивает себя пальцем по лбу Хомяков. – Сто и есть номер квартиры.
И он оказывается прав.
Так началось наше первое путешествие в Англию. Затем следуют другие поездки, и я запоминаю новые слова: account – счет в банке, party – вечеринка, champagne – шампанское, art – искусство, work permit – разрешение на работу…
Что знала я тогда об этой стране? Да ничего.
Каждый следующий приезд в Лондон – это мощный выброс адреналина. Этот город поражает своей непохожестью на все то, что я привыкла видеть до этого. Это другая архитектура, часто хаотическое нагромождение улиц, огромное число людей. Мне кажется, что здесь невозможно ориентироваться. Голова идет кругом в прямом и в переносном смысле. В витринах все сверкает, все вымыто и начищено до блеска. И люди одеты совершенно иначе. Не то чтобы модно, нет, это не то слово. С шиком!
И все же, я не вижу себя здесь. Этот город чужой, дорогой и непонятный.
Это ощущение неприятия и тоски возникает однажды, когда я вынуждена остаться здесь на три недели, и не покидает меня в Лондоне уже никогда.
И когда мы попадаем в Бродстеирс, то решаем, что это то, что нам нужно. Тут спокойно, тихо, размеренно. Все близко и относительно просто. И главное – недвижимость дешевле.
Но главное оказывается не в этом. Главное, провинция – она и есть провинция…
Газон вокруг нашего бродстеирского дома весь зарос травой и сорняками. Я надеваю перчатки, беру мешок для мусора, выхожу в палисадник и начинаю прополку.