Английский дом. Интимная история
Шрифт:
Ослабление власти монархов можно проследить на примере того, как менялось отношение к королевским туалетам: в XVIII веке к ним относились с гораздо меньшим почтением, чем в XVI. Невозможно представить себе, чтобы кто-то осмелился справить нужду в горшок Генриха VIII или Елизаветы I (нужники королевы путешествовали за ней от дворца к дворцу в специальной «ретирадной карете»). А вот во время коронации Георга III в 1761 году герцог Ньюкасл не преминул воспользоваться личной уборной королевы, расположенной за алтарем: его застали «восседающим на бархатном ретирадном кресле помазанницы Божией».
Придворные дамы тоже не стеснялись справлять нужду при посторонних. В доказательство этого утверждения обычно ссылаются на свидетельство леди Мэри Уортли Монтегю [74] . Если верить ее словам, жена французского посла славилась тем, что «мочилась часто и помногу — не менее
74
Мэри Уортли Монтегю (1689–1762) — английская писательница и путешественница.
Как бы то ни было, пышные юбки дам XVIII века позволяли им пользоваться похожим на соусник сосудом под названием «бурдалу» (англ. bourdaloue), он же «переносной горшок». Утверждают, что свое название он получил в честь одного весьма почитаемого французского священника. Популярность его была так велика, что дамы собирались к его проповеди за несколько часов до начала, и во время долгого ожидания у них нередко возникало желание справить малую нужду.
Огромное преимущество ночных горшков и туалетных стульев состояло в том, что их можно было использовать в собственном спальном покое, в личном кабинете, в передней спальных покоев и вообще где угодно. Это было невероятно удобно, поэтому ночные горшки так долго оставались в ходу. Но был у горшков и недостаток: кто-то должен был их опорожнять. Чаще всего этим занимались слуги женского пола, которых называли «нужные женщины» (потому что они выливали из горшков «нужду»). Служанка XVII века обязана была следить за тем, чтобы «туалетные стулья или ночные горшки должным образом опорожнялись, содержались в чистоте и благоухании». В королевских дворцах существовали целые когорты «нужных женщин», опорожнявших горшки и убиравших в спальных покоях. Им, помимо жалованья, выдавали дополнительные деньги на приобретение швабр, метел и щеток. Примечательно, что их труд был востребован еще целых два столетия после того, как надобность в их услугах должна была отпасть в связи с изобретением унитаза со сливом.
Глава 22. ЧУДЕСА КАНАЛИЗАЦИИ
О степени развития цивилизации можно судить по предметам домашнего обихода и санитарно-техническому оборудованию.
В Британии первый туалет со смывом появился в конце елизаветинской эпохи, но дальнейшим совершенствованием этого чуда инженерной мысли никто не занимался вплоть до XIX века. Пионером в названной области стал Джон Харрингтон, установивший унитаз со смывом в своем доме возле Бата, а потом еще один — в Ричмондском дворце для Елизаветы I. (Существует гипотеза, что американцы называют туалет словом john в честь сэра Джона.) В 1596 году Харрингтон написал о своем изобретении книгу, озаглавив ее «Новые рассуждения о старом: метаморфоза Аякса». В самом названии содержится игра слов: имя героя античной мифологии Аякса по произношению совпадает с английским a jakes — распространенным обозначением туалета. Модель туалета Харрингтона представляла собой бачок с краном, под которым устанавливали сиденье с горшком. Кран в бачке открывали, и вода с шумом устремлялась вниз, смывая все, что находится в горшке. Харрингтон утверждал, что достаточно одного смыва в день, даже если «туалет посетило двадцать человек». Я принимала участие в испытании реконструированной модели Харрингтона и могу свидетельствовать, что мощный поток воды благополучно унес с собой горсть помидоров сорта черри. Впрочем, этот опыт не убедил меня в том, что включать в туалете смыв следовало не чаще, чем после каждого двадцатого использования. Сам Харрингтон, отдадим ему должное, признавал: «Чем чаще спускать воду, тем меньше будет вонять». Для устранения неприятного запаха он предлагал наносить на стенки горшка деготь и воск. Но изобретение Харрингтона было лишь эпизодом в истории санитарии — его идеей прониклись очень немногие из современников.
В XVII–XVIII веках ватерклозеты изредка встречались в отдельных особняках и дворцах. Например, у супруга королевы Анны Георга в особом закутке было установлено «мраморное сиденье для облегчения, оборудованное водоводом для смыва»; в особняке Чатсуорт-Хаус (графство Дербишир), в 1690-е годы подвергшемся перестройке, появилось с десяток
Серьезное усовершенствование модели туалета со смывом и сопутствующий рост его популярности относятся к концу XVIII века. В 1775 году Александр Камминг изобрел S-образный сифон — отводную трубу в виде петли. Подобная конструкция препятствовала проникновению запахов из канализации в помещение, — в отличие от своих предшественниц с D-образным сливом, при использовании которых дурно пахнущая вода застаивалась в системе.
В 1778 году Джозеф Брама запатентовал модель туалета, оснащенную медным пневмоцилиндром, обеспечивавшим 15-секундный смыв. (Брама также изобрел гидравлический пресс и невероятно сложный замок. На севере Англии особенно запутанные дела до сих пор обозначаются словом «брама».) Брама родился в 1748 году на ферме в Йоркшире. После несчастного случая, произошедшего в ранней юности, он не мог заниматься крестьянским трудом и был отдан в ученики к краснодеревщику. Однажды, устанавливая заказчику ватерклозет, Брама вдруг сообразил, что знает, как улучшить действующий механизм. Его блестящее изобретение открыло новую эру в истории унитаза.
Брама отличался завидной деловой хваткой, и вскоре о его разработке узнала вся Англия. Он утверждал, что к 1797 году установил по всей стране шесть тысяч ватерклозетов. Одну из его моделей приобрела для дворца Осборн-хаус на острове Уайт королева Виктория. Этот туалет до сих пор в рабочем состоянии. Но ватерклозеты Брамы тоже были несовершенны. Наличие поворотного клапана в нижней части унитаза приводило к тому, что они неизбежно подтекали.
Строго говоря, ватерклозеты георгианского периода не были лишены существенных недостатков. Их требовалось ежедневно заправлять водой, да и система смыва часто давала сбои. Выходили из строя клапаны, трескалась древесина, в железных унитазах застаивался запах и накапливались фекальные отложения. Кроме того, туалетные комнаты в доме располагались не слишком удобно. В XVIII веке представления о приличиях изменились. Мочиться на виду у всех было больше не принято. Никому, в особенности дамам, не хотелось, чтобы окружающие видели или слышали, как они среди ночи покидают спальню и идут в туалет, поэтому многие продолжали пользоваться ночными горшками. Жители сельской местности предпочитали простую, испытанную временем засыпную уборную (деревянное сиденье над ямой), располагавшуюся на задворках.
Распространение туалетов со смывом тормозилось отсутствием нормальных канализационных систем. В XVII–XVIII веках человеческие фекалии сбрасывались в вырытые на задворках жилых домов выгребные ямы, которые периодически чистили золотари. В Лондоне содержимое этих ям вывозили в северную часть города и использовали в качестве удобрения на огородах. К 1800 году в английской столице с миллионным населением насчитывалось двести тысяч выгребных ям, и загрязненные воды из каждой из них просачивались через почву в реки.
Когда появились туалеты со смывом, выгребные ямы перестали справляться со своими функциями, ведь теперь в них сбрасывали не только экскременты, но и большие объемы воды. В 1815 году горожане получили разрешение подсоединять домашний сток к общей лондонской канализации, собиравшей дождевую воду, которая вместе с нечистотами стекала в реку. К 1848 году подобная практика стала обязательной. Надобность в выгребных ямах и золотарях отпала, но неочищенные сточные воды по трубам попадали прямо в Темзу. В 1827 году некий памфлетист писал, что река, «насыщенная нечистотами пятидесяти тысяч домов, оскорбительна для взора, противна воображению и разрушительна для здоровья». Отметим, что эта самая река снабжала питьевой водой огромное число людей. Очевидно, что столь примитивная система удаления отходов жизнедеятельности несла огромную угрозу населению. В XIX веке Лондон перенес четыре эпидемии холеры: в 1831–1832, 1848–1849, 1853–1854 и в 1866 годах. Однако долгое время люди не видели связи между холерой и грязной питьевой водой.
Недооценка масштаба проблемы была связана с неверными представлениями о природе заболевания. Никто не понимал, что источником холеры является загрязненная вода. Люди продолжали верить, что болезнь вызывают миазмы, беспрепятственно распространявшиеся по воздуху, и стремились улучшать вентиляцию помещений, а не совершенствовать систему канализации. Флоренс Найтингейл в своих «Записках по уходу за больными» (1869) осуждает идею подключения домов к канализационной системе, считая, что смрад, поднимающийся из водоотводных труб, несет с собой скарлатину и корь. И она была не одинока в своих подозрениях. Когда карикатурист Линли Сэмборн установил у себя на Стаффорд-террас, в спальне жены, раковину с подведенным водопроводом, та не вынимала из нее затычку, опасаясь вредных испарений.