Английский подснежник

Маршалл Паола

Дина не нуждалась в предостережениях. Она чувствовала себя словно во сне. Столько известных личностей выражали ей свое восхищение после разговора с принцем, что у нее голова шла кругом. Успех оказался гораздо более тяжелым испытанием, чем можно было ожидать.

Наконец они распрощались с хозяевами, лордом и леди Хертфорд, и направились к выходу. Перед входной дверью была расстелена красная ковровая дорожка и установлен навес, чтобы гости могли добраться до своих экипажей, не запачкавшись грязью и не попав под дождь.

Даже

в столь ранний утренний час в почтительном отдалении стояла кучка зевак. Дина заметила, что ее муж усмехается.

Он усадил ее в экипаж, что-то пробормотал в извинение и направился к дородному мужчине, который, по мнению Дины, так и норовил забиться куда-то в тень.

Тщетно. Дина видела, как ее муж опустил руку на плечо незнакомца, заговорил с ним и вложил что-то в его ладонь. Когда он вернулся, девушка окинула его вопросительным взглядом. Коби покачал головой и многозначительно произнес:

— Ничего особенного, моя дорогая. Небольшая компенсация человеку, который нуждается в помощи.

Констебль Альф Алькотт находил слежку за Коби Грантом бесполезным и утомительным занятием. Казалось, этот человек не знает усталости. И всегда чувствует, когда за ним наблюдают: несколько раз так даже подмигивал Алькотту, когда тот безуспешно пытался нырнуть в тень.

Этим вечером Алькотту пришлось следить за ним до дома Хертфордов, а затем торчать снаружи, дожидаясь, пока он выйдет.

Наконец-то добыча появилась: под ручку с женой, в цилиндре, с белым шелковым шарфом на шее. Ему-то не приходится часами выстаивать на холоде.

От скуки и усталости Алькотт утратил осторожность. Мужчина заметил его, усадил жену в экипаж и направился прямо к нему.

— Констебль Алькотт… вы же констебль Алькотт, не так ли? Похоже, вам не помешает выпить чего-нибудь согревающего и как следует перекусить. Это вам поможет. Вряд ли в Скотланд-Ярде хорошо оплачивают все те часы, что вы проводите на холоде.

Он вложил в руку Алькотта золотой соверен.

— Удачи, Алькотт.

Бесполезно наблюдать за ним. Алькотт в отчаянии подумал, что этот человек, если захочет, запросто собьет с толку любого преследователя.

Следующим утром он попытался объяснить это Уокеру. Инспектор так ничего и не понял.

— Он водит нас за нос, сэр, — сказал Алькотт со всей возможной почтительностью.

Бейтс, стоявший у начальника за спиной, молча кивнул в знак согласия.

— Судите сами, шеф, — в отчаянии добавил Алькотт. — Вот, что он мне дал вчера ночью. Словно лакею «на чай». — Он вынул из кармана соверен и показал Уокеру. — Он держит нас за дурачков.

— Сам ты дурак, — прошипел Уокер, — раз попался ему на глаза.

— Тогда пошлите за ним человека, которого он не знает. Может, ему больше повезет.

— У меня никого больше нет, Алькотт. Возвращайся к своим обязанностям и доложи,

чем он будет заниматься сегодня.

Шепотом чертыхаясь, Алькотт вышел. Единственным его утешением был лежащий в кармане соверен.

— Значит, теперь он пытается подкупить Алькотта?

Бейтс кашлянул и почтительно ответил:

— Не только Алькотта, шеф.

— Что за чертовщину ты несешь, Бейтс? — прорычал Уокер.

— Ну, вы знаете, что моя жена в тягости. Я позавчера вернулся домой и обнаружил, что ей прислали посылку. Приданое для новорожденного. Внутри была записка. «Наилучшие пожелания от мистера Дилли». Я сказал ей, что это мой новый приятель. Жена ответила, что он, должно быть, богач. Она швея, и разбирается в этих делах. Что за игру он ведет, сэр? Скажите.

Уокер ничего не смог ответить Бейтсу, поскольку сам ничего не понимал.

Сидя напротив Дины, Коби заметил, что она клюет носом, и ее глаза слипаются от усталости.

Когда экипаж подъехал к дому, девушка уже крепко спала. Коби взял ее на руки и внес в дом. Он кивком отпустил Джилса и поднялся по лестнице. Дина начала просыпаться.

— Коби? — произнесла она сонным и удивленным голосом. Наверное, ей снилось, будто она опять стала маленькой девочкой, и кто-то несет ее на руках, возможно, отец, которого она очень любила.

Коби прошел мимо ее двери и направился в свою спальню. В комнате горели свечи — перед уходом он отдал распоряжение слугам. Недавно изобретенное электрическое освещение казалось ему слишком ярким. Вокруг плясали тени. Укладывая Дину на кровать, Коби увидел еще одну тень — собственное отражение в зеркале.

Девушка вздохнула, подложила ладонь под щеку и доверчиво повернулась к нему.

— Спокойной ночи, — пробормотала она сквозь сон.

Коби сорвал галстук и расстегнул тугой воротничок рубашки. Бывали времена, когда он с трудом выносил привычные тиски цивилизованной одежды и жизни в городе.

— Нам надо бы лежать одним под звездами, — произнес он вслух, — вдали от всех, под небом, окрашенным во все цвета радуги, и там я научил бы тебя искусству любви.

Его охватила такая тоска по былой жизни на юго-западе Америки, что он снова ощутил ароматы пустыни, увидел горы, густо-лиловые под нежно-розовым небом… цветные полосы облаков в свете восходящей луны…

И вот он вновь сидит возле своей юной жены, окруженный звуками Лондона. Она не слышала его слов, погруженная в сон, в котором снова и снова неузнаваемый Коби Грант с пистолетом в левой руке подходил к ней и говорил: «Запомни, Дина, внешность бывает обманчивой».

Она лежала, полностью одетая, на кровати. Но это была не ее кровать, а Коби, и это он разговаривал с ней в комнате, полной странных теней…

— Наверное, я уснула в экипаже, — пробормотала Дина, приподнявшись на локте и глядя на мужа, сидящего рядом с ней. — Как я попала сюда?