Английский сад. 4. Кружева
Шрифт:
Через три дня она все-таки решилась встретиться с Фредди. Приведя себя кое-как в божеский вид, она пошла к Фредди. Бетти пришла пораньше. Для храбрости она налила себе виски. Как она могла так опуститься, когда-то она ненавидела их, и держала у себя дома только ради Грэга, а сейчас бокал виски стал ее главным другом. «Все-таки лучше выпить вина», - подумала она. Бетти села у дивана с бокалом вина в ожидание Фредди. Когда он пришел, то уже стемнело на улице. Фредди не ожидал, что она вернется, что после того дня, она вообще придет сюда. Он увидел ее у дивана, голова лежала на нем, она казалась такой отчужденной, отрешенной от всего.
– Бетти, - позвал он, она повернула голову. Он ожидал брани, суровых слов от нее, но она просто молча,
– Ничего не говори, - она прижала палец к его губам. Он коснулся пальцами изгибов ее щеки, приникая к ее губам. Он чувствовал, как она пытается преодолеть в себе испуг и страх. Его губы призывали раскрыться для этого глубокого поцелуя. Его пальцы потянулись к ее платью, стягивая его через голову. Что-то перевернулось внутри него. Вот же она женщина, ради которой он хотел дышать, и сейчас переполненный нежностью к ней, минутной слабостью к ее чарам, он хочет стереть из ее памяти то, что он натворил. Ее веки подрагивали от его прикосновений. Он вновь ощутил ее обнаженную гладкую прохладную кожу на своей. Ее нежные руки цеплялись за него. Фредди жадно целовал, доказывая ей, что она принадлежит только ему. Никто больше не может прикасаться к ней, наслаждаться этими прелестями, овладевать этим телом. Она его перед лицом Бога и закона, и будет только его. До рассвета она принадлежала ему, он уснул с этой мыслью. Бетти не спала, теперь она знала, что ей нужно делать. Она скинула с себя руку Фредди, тихо оделась. Он проснулся, когда почувствовал, что ее рядом нет. Он прошелся по всей квартире, но ее нигде не было. На стеклянном столике лежала записка.
Между нами все кончено. Это было наше прощание. Я ухожу от тебя.
Бетти.
Она сделал все, чтобы он почувствовал себя еще большим виноватым пред ней. Бетти сделала так, что она бросила первой его. Теперь он свободен, во всех смыслах этого слова. Черт возьми, она сама его освободила, сама дала ему возможность делать, то, что он хочет. Так он стал жить с Беатрис. Так Бетти осталась одна в Лондоне.
Лондон не помог ей, она так надеялась на то, что в родном городе, она сможет вырвать его из порочного круга. Все праздники она старалась привлечь его внимание дорогими роскошными платьями, какие любила носить Ребекка. Вечерами она ходила по их квартире в кружевном белье, надеясь, что Антонио заметит ее, прижмет к своей груди, и будет всю ночь любить ее. Но это не происходило. Она ходила грустная, готовая в любое время сорваться и устроить ему скандал, но каждый раз, как он ей улыбался, она испытывала нежность, и гнев проходил. Мери-Джейн сердцем чувствовала, в своем одиночестве она не одна. Она, как и Бетти, похудела, ее некогда нежное личико нуждалось в хорошем макияже, у нее пропал аппетит, на всех вечеринках она просто заставляла себя есть, чтобы не обидеть гостей. Почему никто не замечал, как ей было плохо? Как она умирала каждый вечер, когда захлопывалась дверь их квартиры, и она оставалась с Антонио, который больше не хотел ее. Перед гостями он стремился показать их благополучие, любовь, но как только праздник кончался, она была ему больше не нужна. В машине он всегда молчал, когда-то он шептал, как мечтает скинуть с нее платье, и заняться любовью. Мыслями он находился не с ней.
Мери-Джейн силилась, чтобы не показать свою слабость, для всех она все также была девушкой-смехом, чей смех одаривал своим теплом. Лондон не вылечил их. В его жизни появилась другая женщина. В Нью-Йорк они вернулись совсем другими людьми. Она знала, что все его поздние приходы домой – измены. Ребекка Хаммонд прикарманила ее мужа, эта дрянь одурманила его, бог знает, что она наплела ему про нее. Мери-Джейн хотела быть сильной. В первый торжественный вечер она надела ослепительное платье, с серебреным узким
– Перестань себя так вести, - прошипела Ребекка, декольте, которой было просто вызывающим, - ты ведешь себя, как девушка из района красных фонарей.
– Не смей меня оскорблять! – ответила М-Джейн, ее зеленые глаза просто пылали гневом.
– Ты портишь его карьеру!
– продолжала наступать Бекка.
– Он бы жил и в Лондоне, без тебя! Не смей меня оскорблять, не смей мне, леди Хомс, что-либо говорить! – она хотела залепить ей пощечину.
– Смотри, как вырядилась! – Ребекка дернула ее юбку.
– Тебя это не касается!
– Молчи! – Бекка схватила ее за руку, оттаскивая в сторону, - думаешь, он не знает, какая ты на самом деле?!
– Не трогай меня! Я тебе на прислуга! – она вырвала руку, - ты мне не указ!
– А я тебе указ? – М-Джейн вздрогнула от голоса Антонио, голоса не требующего возражения, - Бекка говорит дело.
– Да, пошел ты! – выпалили М-Джейн, приподнимая юбку, она выбежала из зала, подходя к лифту.
Дома ее не отпускал гнев, гнев перешедший в отчаяние. Почему он так поступил с ней? Почему он унизил ее при всех? Почему он позволил этой Ребекке так разговаривать с ней? Как он мог? Как? Слезы полились из глаз, она ничего не могла с собой поделать. Боль застила глаза, боль переполняла ее душу. Как же она была слепа, как же она не видела, что он спит с этой Беккой, что эта дрянь медленно вышибает ее из их с Антонио жизни. Он за четыре месяца вычеркнул все существовавшие в их жизни. Размазывая туш по щекам, она подошла к шкафчику с лекарствами, она нашла банку снотворного, высыпая на ладонь гору таблеток. У нее дрожали руки, но пути назад не было, рядом стоял бокал вина, чтобы было наверняка. Она не хотела больше жить, не хотела больше терпеть унижение.
– М-Джейн, - Антонио подбежал к ней, таблетки упали на пол. М-Джейн опустилась на пол, путаясь в длинной юбке, - не надо, милая…
– Не подходи ко мне, - крикнула она. Антонио все же обнял ее, прижимая к себе.
– М-Джейн, прости меня, я был слишком резок с тобой, - черт, ей не нужны были его извинения, ей вообще не нужно было ничего, - пойдем спать, - она ухмыльнулась, конечно, а сам поедет к своей потаскухе. Она оттолкнула его от себя, не нужна ей его жалость, он что думал, что скажет ей пару слов, и она растает.
– Антонио, - как она посмела сюда прийти! Ребекка увидев рассыпанные таблетки на полу, пришла в неописуемый восторг, - я так и знала, что что-то случилось. Ты не закрыл дверь.
– Все хорошо, - Антонио потрепал жену по щеке.
– Пошли вы все к черту! – М-Джейн поднялась с полу. Она хватила свой маленький клатч, бросаясь к выходу. Она не хотела больше здесь оставаться. Оказавшись на улице, она поняла, как ей холодно. Ночной воздух колол кожу, платье прилипало к ногам, волосы все спутались. Сейчас она была похоже на путану. Куда идти? Что делать? М-Джейн шла долго куда-то, замечая, как серые здания не кончаются. Она подошла к автомату, ища в сумочке несколько монет. Мери-Джейн набрала номер Бетти.
– Алло? – это был чей-то незнакомый женский голос, где же сейчас Бетти? И кто эта женщина в квартире Фредди? М-Джейн повесила трубку, потом набрала номер Гарден-Флауверс.
– Бетти?
– выдохнула она.
– М-Джейн, это ты? – Мери-Джейн стирала слезы, - не молчи, что с тобой?
– Почему ты не в Мюнхене?
– Я ушла от него, две недели назад, - ответила Бетти, - он изменил мне, и он… - договорить было сильнее Бетти, - что с тобой?
– Я не знаю. Бетти я падаю. Сегодня я чуть не наглоталась таблеток, а сейчас я стою на холоде в одном платье, я даже не знаю, где я сейчас, - она зажмурилась, - кто та женщина? – но Бетти не ответила на ее вопрос.