Английский сад. 4. Кружева
Шрифт:
– Да, - она притянула его голову к себе, хоть и была на две головы меньше его ростом, - она должна жить…
– На все воля Господа, - прошептала Холли, он поднял голову, - я поеду, Гарри будет волноваться, он же еще не знает, - она увидела печаль на его лице. Ведь у него тоже мог быть еще один ребенок, а он мертв.
– Да-да, - он закрыл за ней дверь.
Аллен-Холл всегда восхищал Фредди, даже не верилось, что год назад он стал его владельцем в равных правах, как и Бетти. Он помнил Аллен-Холл еще со студенчества, когда они шумными компаниями ездили за город, они проезжали часто этот величественный замок, и ему всегда было интересно, кто владеет этим поместьем, зная,
«Я так люблю тебя», - любил он говорит ей по утрам, Бетти сонно потягивалась в их огромной постели, и, смеясь, вставала с постели. Но теперь нет, у них этого утра, нет, и не будет уже никогда. Ему не хватало ее смеха, ее задора, не хватало, того как она перед праздниками крутилась у зеркала. «Как ты думаешь, как я буду выглядеть в этом», - она прикладывала к себе платья, а он жадно целовал ее в изгиб шеи. «Мне, так лучше без всего», - страстно отвечал он. «Менори, ты – негодяй», - игриво говорила она, и все заканчивалось бурной близостью, но он больше не мужчина, эта проклятая болезнь лишила его возможности быть им. Эта чертова жизнь пыталась забрать у него женщину, которую он всегда любил. Он долго не проживет без нее, она его воздух, его дыханье.
Декабрь 1987 – февраль 1988.
День рожденье Рэя отмечали в кругу семьи и друзей. Его родители не знают, о его болезни, он боялся им говорить, как когда-то Бетти. Нитта подошла к сыну, поглаживая его по руке.
– Что тебя тревожит? Бетти!? Но женщины уходят и приходят, - начала она.
– Ты, что хочешь сказать, что она умрет, а я? Ты подумала обо мне, о наших детях, как, никак у нас их четверо, и я не хочу, чтобы сейчас мой сын стал наследником. Я не хочу, чтобы они были сиротами, - вспылил он.
– Ты о чем, говоришь, а ты сам, у них есть ты! – встрял в разговор Боми.
– Да, нет у них меня, я умираю, каждый день приближает меня к смерти, а без нее еще тошнее жить, - Нитта заметила гнев и смущение на лице Боми.
– Что ты говоришь! – почти кричал Боми, - неужели любовь тебя ослепила настолько!
– Нет, у меня ВИЧ, и больше я не намерен ничего объяснять, - он ушел к Дженнифер, и ее дочерям Полли и Лили Роуз мило с ними беседуя, за это время семья Бетти стала еще роднее ему. Выносили торт Рэя с одиннадцатью свечками.
– Рэй, давай загадывай желание, - он задул свечи, отец и сын переглянулись, похоже, они оба знали, что это за желание, - Лишь бы помогло, - услышала Анна шепот.
Когда все разъехались по домам. Фредди и Рэй уложив спать девочек, вместе пили чай в Мраморной гостиной. Они молчали, но все было понятно без слов.
– Ты о чем? – Рэй был его копией, глаза только были матери, такие же загадочные, и они также все время странно сияли, как у Бетти.
– Так о тебе мне сказала твоя мама, когда-то.
– Почему? – его глаза засияли, как у Бетти.
– Он всегда давил на меня, мне это не нравилось, поэтому я не давлю на тебя, так что выбирай ту жизнь, что ты хочешь сам, - Фредди оглядел комнату, - мои родители против твоей матери, хотя ты это сам знаешь.
– Я хочу быть архитектором, - ответил Рэй.
– Ты еще передумаешь, - Фредди поставил чашку на стол.
– Не думаю, я не только твой сын, но и Хомс, помнишь это?
– Конечно. Упрямство у тебя наследственное, - наступило молчание, - я скучаю по ней, по ее смеху, улыбке. Я так ее люблю, что не мыслю жизнь без нее.
– Все у нас будет хорошо, - прошептал Рэй, - мама сильная, она все сможет, только верь в это. Ведь было время, когда тебя не было с нами, она любила тебя, не смея ненавидеть.
Хотелось в это верить, просто хотелось этого чуда. Если бы все стало проще, но без трудностей, была ли жизнь жизнью? И были бы мы теми, кем должны быть? Бетти проснулась, и поняла, что была в Аллен-Холле. Бетти попыталась привстать. За окном падал медленно снег, так рано для ноября, подумала она. Интересно, какое сегодня число, и какой день недели, и сколько она пробыла без сознания? В вену вкачивали какие-то растворы, и на столе стояли травяные настойки. Она вспомнила, что потеряла ребенка, и то, что она отталкивала от себя жизнь. Кажется, за эти дни она прожила все заново, столько ошибок, столько глупых поступков, которые она совершила. Тело отказывалось ее слушать.
Она лежала, прислушиваясь к звукам, в доме было необычайно тихо. В соседней спальне, а она была в женской комнате, также было тихо, где же Фредди? Бетти смотрела на потолок, и невольно слабыми пальцами стискивала покрывало. Она улыбнулась, все же хорошо, что она осталась жить, наверное, зря она так отвергала жизнь. Она должна научиться жить без Фредди, а пока есть только один миг, и его надо прожить в полную силу. Фредди открыл дверь ее спальни, медленно подходя к ее постели. Он увидел ее милую улыбку, и широко распахнутые глаза, пальцы нервно теребили край покрывала. Мисс Хьюстон, скорее всего, не видела, что Бетти пришла в себя. Сердце у него подпрыгнуло в груди от радости. Бетти очнулась, она, похоже, не слышала его шагов, продолжая блаженно улыбаться, думая о чем-то своем.
– Бетти, - тихо позвал он ее. Она повернула голову к нему, хотела что-то сказать, но видимо слабость этого ей не позволяла, - Все хорошо, просто кивни мне, - она кивнула, в ее глазах он увидел вопрос. – Вчера было день рожденье у Рэя, ты месяц была без сознания. Сейчас он и Элен в школе. Все хорошо, отдыхай.
По следующее три дня она крепчала. Фредди заботился о ней, как о ребенке. Радуясь, что у нее был аппетит, и, утешая ее, когда она плакала, и говорила, что превратилась в скелетину. Она и вправду очень сильно похудела, и стала похожа на ту девочку-подростка с взрослым умом.
– Кому я нужна такая? – рыдая, шептала она.
– Мне нужна, - отвечал он, - ты лучше ешь, если хочешь поправиться.
Фредди вошел в спальню. Бетти стояла у открытого окна, впуская в комнату холодный воздух. Она была такая хрупкая, такая тоненькая, что ему представлялось, что он переломит ее, как тростинку, когда обнимает ее. Как она вообще смогла встать? Ей не нравилось, что она была беспомощная. Да, как она могла показывать свои слабости, это было противно ее природе. Она никогда не считала себя аморфной натурой, а была сильна всегда духом, и стать слабой означало поставить себя саму под сомнение.