Английский союз
Шрифт:
— Магнус никогда бы не убежал, — воскликнула она с негодованием. И потом, когда она осознала правду сказанных ею слов: — О, Боже, поэтому я так и боюсь. Вы не представляете, как он ненавидит британцев. Он бы никогда не сбежал. Никогда.
— Самые хитрые — а кто же хитрее шотландцев? — знают, когда сбежать, ведь они собираются продолжить сражение на следующий день, — ответил он ей спокойно. — Наши войска превосходили вас численностью, к тому же американцы отвратительно обучены, сам здравый смысл подсказывает в подобной ситуации избегать потерь и готовиться к новому сражению. Разве не вы мне сказали, что
Она заставила себя устало улыбнуться. Она чувствовала его доброту и предупредительность, но сейчас ее страхи были слишком сильны. Уверенность, что Магнус вернется в Аннаполис, по крайней мере тогда, когда узнает о судьбе Вашингтона, была инстинктивной, но сильной. При этом Сара никак не могла избавиться от страшных картин, увиденных нынешней ночью: она знала, что Магнус так же уязвим, как все люди.
— Вы не понимаете, — сказала она беспомощно. — Хэм еще старше, чем Магнус. Затем есть Джеф и много-много других, кого я знаю. Президент, мистер Монро, даже генерал Уиндер, хотя он и кажется нелепым. Когда они уходили, они так надеялись!..
Вопреки всем ее стараниям, голос сорвался. Он быстро взглянул на нее, но лишь сказал:
— Боюсь, это реалии войны. Хэм — муж Десси?
— Да. Сокращенное от Хэмлета, — ответила она рассеянно, все еще пытаясь прогнать стоящие перед глазами страшные картины.
Но в голосе капитана прозвучало неожиданное изумление.
— Позвольте, а Десси — это сокращенное от Дездемоны?
— Да. Магнус увлекался... увлекается Шекспиром. О Боже! — Она прикусила губу. Затаенное слово сорвалось с уст.
Снова он неожиданно положил свою теплую руку на ее, холодную.
— Не надо, — сказал он мягко. — Я вижу, вы не верите мне, но я потерял достаточно друзей и знаю: горе следует принимать, не сопротивляясь ему. Все равно оно охватит тебя. Впрочем, я достаточно узнал вас, чтобы понять; в конце концов вы с ним справитесь, ему не удастся унизить вас, лишить самообладания.
Она могла бы убрать свою руку и прервать этот сбивчивый поток слегка надуманных утешений, коль скоро не желала демонстрировать ему свою слабость, однако его слова странно ее утешали.
Мгновение спустя она неохотно призналась:
— Вы непостижимы, капитан Эшборн.
Он быстро взглянул на нее сквозь теплую ночную тьму.
— О чем вы, мисс Маккензи?
— Я не могу это выразить словами, — призналась она. — Вы мой враг, однако изо всех сил старались мне помочь. Ах, если бы я была...
— Хоть чуточку благодарна? — закончил он фразу за нее. — Не говоря уж о том, что вы глумились надо мной самым немыслимым образом. Может, мы и враги, мисс Маккензи, как вы не устаете подчеркивать, но, я полагаю, у вас неверные представления о войне. Я воюю с вашим правительством, а не с отдельными гражданами. И не трудитесь перечислять то, чему вы были свидетелем за последние двадцать четыре часа, а вы, без сомнения, жаждете это сделать.
— Какая удобная
Он вздохнул.
— Я сказал, частные граждане. Солдатам выпала другая участь. И я отнюдь не одобряю то, что совершено нынешней ночью при попущении моего правительства. Но мне кажется, вы нисколько не лучше. Вы хотите вернуть это бедное дитя ее хозяину?
Резкий вопрос помог Саре на время оторваться от мрачных раздумий.
— Разумеется, — заявила она с раздражением. — Поступить по-другому — незаконно; а что, по-вашему, я должна сделать?
— Вы меня удивляете, — ответил он суховато. — Вот уж не думал, что вы позволите такому пустяку, как закон, встать на вашем пути. Кроме того, вам доставляло удовольствие праведно негодовать сегодня вечером. Во многом я согласен с вами. Но позвольте сказать в защиту нашей страны: мы, по крайней мере, поставили рабство вне закона много лет назад. — Он взглянул через плечо на спящую Десси. — А как это соответствует вашим проповедям о свободе? Ведь вы сами имеете рабов!
Она резко оборвала его.
— Замолчите. Не дай Бог, вас услышит Десси. Она не больше рабыня, чем вы. Мать моя рано умерла, и Десси сделалась для меня самым близким человеком, и я не позволю ее оскорблять. Магнус освободил ее задолго до моего рождения. И Хэма тоже. Магнус считает, что рабство противоречит свободе. А что до этой черной крошки с ее младенцем, я не стану нарушать закон. Зачем подговаривать ее бежать? Тем более, признаюсь, ее судьба не слишком меня заботит! Впрочем, склонять ее к побегу значит оказывать ей злую услугу. Она не знает иной жизни, и попросту растерялась бы, если бы ей пришлось принимать какое-то решение, особенно сейчас, когда у нее на руках младенец. Я хочу отвезти ее в родной дом, и, поверьте, именно так она это и расценивает.
— Сам факт, что ее бросили на пути наступающей армии, оспаривает ваши слова, мисс Маккензи, — упрямо возразил он.
Она рассердилась еще больше.
— Элси рассказывала Десси, как это случилось. Хозяева оставили присматривать за ней кухарку, а та сбежала, едва раздались первые выстрелы. Элси была слишком слаба, чтобы идти, потому она и осталась. Когда начался пожар, ей пришлось выбраться из дома и спрятаться. Кроме того, не забудьте, именно ваша страна начала работорговлю и, должна отметить, заработала на этом большие деньги!
Даже в темноте была видна его сияющая улыбка.
— Когда я затрагивал эту тему, я знал, что пожалею. Впредь отказываюсь обсуждать политические вопросы со столь вспыльчивой особой. Но я понимаю: вспыльчивость — часть вашего характера, не напрасно же у вас рыжие волосы. Давайте помолчим. Позади чрезвычайно длинный и выматывающий день, а впереди, похоже на то, не менее длинная ночь.
Она состроила презрительную гримасу. Каким бы славным он ни был и сколько бы добра ей ни сделал, он считал себя главным только потому, что он мужчина. С каким удовольствием она постарается при первом удобном случае поколебать его самоуверенность!