Английский язык с Шерлоком Холмсом. Собака Баскервилей
Шрифт:
The darkness was rising, but much was still hidden by the shadows.
"If this woman is in truth his wife, where does Mrs. Laura Lyons come in?" I asked.
"That is one of the points upon which your own researches have shed a light. Your interview with the lady has cleared the situation very much. I did not know about a projected divorce between herself and her husband. In that case, regarding Stapleton as an unmarried man, she counted no doubt upon becoming his wife."
"And when she is undeceived?"
"Why, then we may find the lady of service. It must be our first duty to see her — both of us — to-morrow. Don't you think, Watson, that you are away from your charge rather long? Your place should be at Baskerville Hall."
The last red streaks had faded away in the west and night had settled upon the moor. A few faint stars were gleaming in a violet sky.
"One last question, Holmes," I said, as I rose (один
Holmes's voice sank as he answered (голос Холмса /стал/ тише, когда он ответил; to sink — тонуть; понижаться):
"It is murder, Watson (это убийство, Ватсон) — refined, cold-blooded, deliberate murder (утонченное, хладнокровное, тщательно спланированное убийство). Do not ask me for particulars (не спрашивайте меня о деталях). My nets are closing upon him (мои сети стягиваются вокруг него; to close — закрывать; постепенно окружать), even as his are upon Sir Henry (точно так же, как его — вокруг сэра Генри; even as — в тот же момент; тем же образом), and with your help he is already almost at my mercy (и c вашей помощью он уже почти в моих руках; at smb.’s mercy — в чьей-либо милости). There is but one danger (существует лишь одна опасность) which can threaten us (которая может угрожать нам). It is that he should strike (это то, что он нападет) before we are ready to do so (прежде чем мы будем готовы сделать это). Another day — two at the most (еще один день, самое большее два) — and I have my case complete (и я закончу все приготовления: «свое дело»), but until then guard your charge as closely (но до тех пор охраняйте своего подопечного так же внимательно; charge — подопечный) as ever a fond mother watched her ailing child (как какая-нибудь любящая мать следит за своим больным ребенком; to watch — смотреть; следить). Your mission to-day has justified itself (ваша отлучка сегодня оправдана; mission — миссия; командировка), and yet I could almost wish (и все же я хотел бы; almost) that you had not left his side (чтобы вы не оставляли его; to be at smb.'s side — быть рядом с кем-либо) — Hark (слушайте)!"
A terrible scream (страшный крик) — a prolonged yell of horror and anguish (протяжный вопль ужаса и страдания) burst out of the silence of the moor (вырвался из тишины болот; to burst — лопаться, разрываться). That frightful cry turned the blood to ice in my veins (этот ужасающий крик превратил кровь в лед в моих венах).
"Oh, my God!" I gasped (о, Боже, — выдохнул я). "What is it? What does it mean (что это, что это значит)?"
secrecy ['si:krs], threaten [retn], anguish ['aew]
"One last question, Holmes," I said, as I rose. "Surely there is no need of secrecy between you and me. What is the meaning of it all? What is he after?"
Holmes's voice sank as he answered: —
"It is murder, Watson — refined, cold-blooded, deliberate murder. Do not ask me for particulars. My nets are closing upon him, even as his are upon Sir Henry, and with your help he is already almost at my mercy. There is but one danger which can threaten us. It is that he should strike before we are ready to do so. Another day — two at the most — and I have my case complete, but until then guard your charge as closely as ever a fond mother watched her ailing child. Your mission to-day has justified itself, and yet I could almost wish that you had not left his side — Hark!"
A terrible scream — a prolonged yell of horror and anguish burst out of the silence of the moor. That frightful cry turned the blood to ice in my veins.
"Oh, my God!" I gasped. "What is it? What does it mean?"
Holmes had sprung to his feet (Холмс
"Hush!" he whispered (тише, — прошептал он; hush! — ш-ш!, тс!, тише!, замолчи!). "Hush!"
The cry had been loud on account of its vehemence (крик был громким = казался таким громким из-за своей страстности; on account — по причине, из-за), but it had pealed out from somewhere far off on the shadowy plain (но шел он откуда-то издалека = из глубины темной равнины; to peal — греметь, раздаваться, трезвонить; peal — звон колоколов; трезвон; перезвон колоколов). Now it burst upon our ears (и вот он /снова/ ворвался в наши уши), nearer, louder, more urgent than before (ближе, громче, настойчивее, чем прежде).
"Where is it?" Holmes whispered (где это? — прошептал Холмс); and I knew from the thrill of his voice (и я понял по дрожи в его голосе) that he, the man of iron, was shaken to the soul (что он, человек /сделанный/ из железа, был потрясен до /глубины/ души). "Where is it, Watson?"
"There, I think." I pointed into the darkness (я думаю там, — указал я в темноту).
"No, there (нет, там)!"
Again the agonized cry swept through the silent night (снова отчаянный крик пронесся в ночном безмолвии; agonized — мучительный; отчаянный; to sweep — мести; мчаться, нестись), louder and much nearer than ever (громче и много ближе, чем раньше). And a new sound mingled with it (и к нему примешивался новый звук), a deep, muttered rumble (низкий невнятный рокот), musical and yet menacing (мелодичный, но тем не менее угрожающий; to menace — грозить, угрожать), rising and falling (нарастающий и стихающий) like the low, constant murmur of the sea (словно низкий, непрерывный ропот моря).
"The hound!" cried Holmes (собака, — крикнул Холмс). "Come, Watson, come (бежим, Ватсон, скорее)! Great heavens, if we are too late (Боже праведный, только бы мы не опоздали; if — если; если бы только)!"
athletic [ae'letk], vehemence ['vi:mns], murmur ['m:m]
Holmes had sprung to his feet, and I saw his dark, athletic outline at the door of the hut, his shoulders stooping, his head thrust forward, his face peering into the darkness.