Анима мунди
Шрифт:
ЭЛИЗАБЕТ. И что вы думаете о нашей мадам Блаватской?
АРМИТЕЙДЖ. Я думаю, она обожает потешаться над молодыми людьми.
ЭЛИЗАБЕТ. Это в какой-то степени проверка. Если вы доказываете, что у вас есть чувство юмора и сила духа, то ее выдерживаете. Вы учились в семинарии?
АРМИТЕЙДЖ. Почему? Я надел воротник задом наперед?
ЭЛИЗАБЕТ. К нам много таких приходит. Я их знаю.
АРМИТЕЙДЖ. И какие они?
ЭЛИЗАБЕТ. Или опьяненные Богом, или сбитые Богом с толка. Я оскорбляю ваши чувства?
АРМИТЕЙДЖ. Разве это имеет значение?
ЭЛИЗАБЕТ. Только, пожалуйста, не обижайтесь. Она таких притягивает, вот и все. Большинство уже
АРМИТЕЙДЖ. Вы думаете, она сведет меня с ума?
ЭЛИЗАБЕТ. Надеюсь, что нет. У вас такие прекрасные грустные глаза. Может, самую чуточку безумные. Толика безумия божественна, хороша для искусства. На самом деле, я не знаю, прошла ли я проверку, потому что, боюсь, я безнадежно здравомыслящая. Меня это очень тревожит. И я, похоже, ничего не могу с этим поделать. Я мечтаю, чтобы кто-нибудь научил меня быть безумной, хотя бы временно. Может, вы? Нет, я так не думаю. Почему вы ушли из семинарии? Из-за малодушия? Похотливости? Нет, не из-за похотливости. Только не обижайтесь.
АРМИТЕЙДЖ. Я решил, что в таком месте мне его точно не найти. Вот и отправился на поиски.
ЭЛИЗАБЕТ. Взяли инициативу в свои руки. Глупо, конечно, но решительно. Только не обижайтесь.
АРМИТЕЙДЖ. А вы думаете, самые темные загадки вселенной более не стоят того, чтобы задавать вопросы, которые, возможно, помогут их разгадать?
ЭЛИЗАБЕТ. Нет, нет, я обеими руками за вопросы, но дело в том, что я слышала все ответы, и, если честно, мнения о них невысокого. Вы даже не верите в то, что ищете. С тем же успехом можно ехать в Ирландию и охотиться на лепреконов. Кстати, я уверена, что мистер Йейтс это уже проделывал. Вам следует поехать с ним. Это похоже на ирландскую «охоту на бекаса». Новичку говорят, если в ловушку положить зеленый сыр, все бекасы будут твои, а потом, давясь смехом, смотрят, как бедолага расставляет по всему лесу ловушки.
АРМИТЕЙДЖ. Что ж, если поверхностные люди, только не обижайтесь, будут и дальше потешаться надо мной, я, возможно, и научусь получать от этого наслаждение.
ЭЛИЗАБЕТ. Я ни в коей мере не поверхностная. На самом деле я глубоко загадочная. Во всяком случае, так говорят мне друзья.
АРМИТЕЙДЖ. У вас есть друзья?
ЭЛИЗАБЕТ. Раньше были. Я не знаю, какую надо использовать приманку, чтобы выманить вашего Бога. Возможно, человеческую жертву. Да. Невинность. Ему это нравится. Девственницы.
АРМИТЕЙДЖ. Может, я забуду Бога и начну гоняться за вами.
ЭЛИЗАБЕТ. Я очень сомневаюсь, что вы сможете проникнуть в мои глубины. Однако, думаю, вам следует знать, что, несмотря ни на что, я решила, пусть и предварительно, что вы мне нравитесь. Одному только Богу известно, почему.
АРМИТЕЙДЖ. Для меня это честь.
ЭЛИЗАБЕТ. Так и должно быть. Да только вы обречены, знаете ли. Абсолютно обречены.
АРМИТЕЙДЖ. Правда?
ЭЛИЗАБЕТ. Да. Я вижу это в ваших глазах. Достаточно в них взглянуть.
(Они смотрят друг на дружку, похоже вот-вот поцелуются. И тут возвращается БЛАВАТСКАЯ, разрушая чары).
БЛАВАТСКАЯ. Мой вам совет, детки, не
ЭЛИЗАБЕТ. Мадам, вы прочитаете судьбу мистера Армитейджа по картам таро?
БЛАВАТСКАЯ. Тебя это повеселит, сын мой?
ЭЛИЗАБЕТ. Это повеселит меня.
БЛАВАИСКАЯ. Что ж, почему нет? Дождливый день, колода карт, все интереснее, чем говорить со старухами, пусть и менее приятно, чем самоистязание. Итак, семьдесят восемь карт, пятьдесят шесть обычных и двадцать две козырных. Теперь от козырных я раскладываю обычные карты в определенной последовательности. Ты смотришь на них одну за другой, позволяешь образам бродить по твоему разуму, а я буду получать картинки из твоей грядущей жизни. Может, все и не так, но кто знает? Выложив все карты и коротко сказав о каждой, я взгляну на общую картину и скажу тебе, что вижу. Это произведет на тебя такое сильное впечатление, что ты пообещаешь отдать мне все свои деньги, которых на данный момент у тебя нет вовсе, так?
АРМИТЕЙДЖ. Совершенно верно.
БЛАВАТСКАЯ. Хороший щенок. Ты сядь между нами, Элизабет, и возьми его за руку. Давай, садись, садись. (Они садятся). Какие милашки. Прикоснись второй рукой ко мне, ты нас свяжешь, как две сосиски. Элизабет у нас тоже экстрасенс, помогает втягивать сосиски… В смысле, образы. Господи, я голодна. Ты голоден? Образы плывут из божьей космической выгребной ямы, кусочки универсальной истины, которая не дается в наши потные ладошки, фрагменты великой аниты мунди, души мертвого мира. Это впечатляет, да? Не смущайся, дорогая, крепко держи его за руку, но никакой возни под столом. А теперь, очистите ваши маленькие умишки от всех мыслей, и мы начнем.
(Маленький колокольчик, как над дверью магазина, звонит один раз).
Картина 2: Шут
БЛАВАТСКАЯ (переворачивая первую карту). Шут. Зеленый человек, Дионис, балаганщик и бог клоунов, татуированные руки, кошачья улыбка и ест свою ногу. (ЖЮЛИ смеется в таверне с ДОУСОНОМ, и АРМИТЕЙДЖ идет к ним). На картине Босха он бродит по пустынному ландшафту, свиньи кого-то жрут, похотливая парочка обжимается в дверной арке… (ДОУСОН обнимает ЖЮЛИ, ЙЕЙТС идет на возвышение, разбирая свои листки). Мужчина отливает у стены… (РЕКС возвращается из туалета, застегивая ширинку). Сова наблюдает с дерева. (ЙЕЙТС надевает очки, откашливается). Тот, кто ищет, создатель артефактов и глупых альтернатив… (АНЖЕЛИКА приносит АРМИТЕЙДЖУ полный стакан). Не жалейте идиота-принца. Он бежит за душой мира, как отметил, к примеру, дурашливый Йейтс.
ЙЕЙТС (прерывает БЛАВАТСКУЮ. Он немного рассеянный, обладает чувством юмора, взгляд проницательный, голос запоминающийся). Это проявления коллективного бессознательного, великой анима мунди или мировой души, вместилища фантазий и ужасов, которая связывает нас воедино, живых и мертвых, как виноградины в желатине или монады на вишневом дереве, умирающая вселенная под кожей, из-под которой мы говорим.
СЮЗАННА (протирает столы в таверне и тихонько поет). Сказала женщина в лесу, из одуванчиков вино мое ты пригуби».