Анизотропное шоссе [СИ]
Шрифт:
— Знаешь, два года назад я бы тебя вызвал на дуэль. Или разбил морду, что куда как вернее, — в голосе Ларионова явно слышалось снисхождение более старшего и опытного товарища. Сейчас же…
— Но это же факты!
— Понимаешь ли, подобные аргументы я слышу от многих, увы, слишком многих, и слишком давно.
— Вот!
— Чушь, полная, абсолютная, отвратительная чушь! Мерзкое оправдание для капитулянтов! — Ларионов принялся швырять слова мне в лицо как плевки. — Ты вырвался из ада, так оглядись на свободе, посмотри, ведь идейных большевичков, поработителей нашей родины — ничтожная горсточка! Да за десять лет они себя показали так, что им не верят ни рабочие, ни крестьяне, ни свои же партийцы, все открыто смеются над их лживыми жидовскими речами! Они уж давно бы скинули весь кагал к чертям собачьим, да только новой смуты боятся. Тут наш террор против партийных активистов [241]
241
Судя по всему, новой «смуты» боялись не только большевики, потому как подобная идея была сформулирована генералом Кутеповым в явном виде только в 1927 году — и то, под давлением иностранных правительств, требующих хоть каких-то результатов от финансирования «борьбы против СССР».
Интересно, он на самом деле живет в параллельной ментальной вселенной или намеренно мошенничает с действительностью? Двоемыслие в политике, морали или истории обязательно для желающих править, в трудное время даже можно дотянуть «дважды два» до пяти. Но тут-то уже явные десять! На мгновение я ощутил себя одиноким призраком, который возвещает правду, которой никто никогда не расслышит.
Тем не менее, решился на последнюю попытку, если что, еще посмотрим, кто окажется сильнее на кулаках.
— Ты же искренне желаешь блага для России?
— Клянусь честью!
— Клянусь, — мне невольно пришлось поддержать детсадовский пафос, — не решив вопрос с пропагандой, мы не добьемся ничего и никогда. Советские люди будут жить в бараках, на скудных пайках, работать от заката до рассвета, но проклинать белогвардейцев и славить коммунистов. Любой специалист-психолог подтвердит. Поэтому для уничтожения большевизма нужна не война, а мощные радиостанции на границах. И газеты, разумеется, но их доставлять вглубь страны придется с попутным ветром, бумажными воздушными шарами… кстати, это совсем недорого. Не сразу, но подействует наверняка…
Тут Виктор Александрович не выдержал и с криком вскочил из-за стола:
— И ты, и ты! Совсем как сменовеховец-перерожденец! Тоже надеешься перевоспитать большевиков?! Думаешь, они почитают глупые газетки и за ум возьмутся? К родным очагам нас пустят? Сызнова созовут Учредительное Собрание? Да никогда, запомни, никогда в жизни! О, какая немыслимая, безграничная дурость, о, моя Россия, что с тобой сделали!
Не успел я сообразить, что тут к чему, как он бросил на стол пару желтеньких «с дубком» десяток и, обхватив голову руками, направился к выходу. Уже от распахнутых в летнюю ночь дверей до меня донеслось:
— Наивно ждать перемен в большевизме, его надо уничтожать как чуму, невзирая ни на какие жертвы и потери…
«Родные очаги»!? — удивленно повторил я про себя.
Ну конечно! Надо же быть таким наивным идиотом! Да за белоэмигрантскими стенаниями «родина моя, ты сошла с ума» стоят, прежде всего, усадьбы, заводы [242] и конечно должности, достойные настоящего дворянина! Собственно, я не против, скорее, обеими руками за; и высокообразованные менеджеры стране нужны, и реституция национализированной собственности куда логичнее и справедливее злосчастных залоговых аукционов девяносто пятого года. Вот только реальность данного процесса после бойни гражданской войны вызывает ну очень серьезные сомнения. Разве что после военного разгрома СССР… Во второй мировой, раньше-то нападать некому.
242
ГГ ошибается. Из послужных списков участников 1-го Кубанского похода известно, что у 90% офицеров не было недвижимого имущества; потомственных дворян 15-20%, личных дворян — 39%, остальные офицеры-добровольцы происходили из мещан, крестьян, семей мелких чиновников и солдат.
Реален ли подобный результат с учетом послезнания? Более чем! Такие как Ларионов, вместе с пресловутым РОВС [243] , за следующие десять лет только злее станут, в надежде вернуть свое не только к нацистам служить пойдут, а к самому дьяволу. Еще и липовых доносов на «равнодушных» подкинут «органам» чертову дюжину чемоданов в проклятом тридцать седьмом — чтобы уж наверняка добить остатки грамотных кадров перед войной.
Помогать ослепленным ненавистью господам из Парижа и Берлина менять «нашего» тирана на «ихнего»?! На кой черт такое счастье! Пусть ровсовцы спокойно вымирают от старости на
243
Во время ВОВ представители РОВС участвовали в основном на стороне Германии (хоть далеко не все). В. А. Ларионов служил в РОА в должности офицера по особым поручениям (разведка и контрразведка). Дожил до 1984 года. Кстати, РОВС существует до сих пор. Например, в 2014 году добровольцы союза воевали на стороне ДНР против Украины.
Вот только если не с красными и не с белыми… Тогда с кем?! Кому еще в безумном мире интересна судьба России?!
С работой все вышло не в пример проще, чем в клубе, ведь господ белоэмигрантов в числе низового менеджмента «Артели русских грузчиков» давно не водилось. Местных же бригадиров ни грамма не интересовала знатность моего рода и уральские достижения династии Романовых — раз кандидат молод, здоров, считать до десяти обучен…
— Tomorrow at five you shall be here. All you need is your own body!
— Like I have a choice, — только и осталось мне сказать в ответ.
Голод советского концлагеря не успел сожрать мои мышцы. Посему таскотня мешков, ящиков и прочих негабаритов напрягла лишь ломотой конечностей в первую неделю. Бытовые мелочи — где жить, что есть, как одеться удалось закрыть примерно в тот же срок. Так в мою жизнь вернулся давно забытый «зверь» — досуг.
Ненадолго. Тюремные университеты в сочетании с вузом 21-го века обеспечили мне вполне достаточный набор навыков для безбедного выживания в эпоху черных фордов и теплого лампового звука. Однако первая же попытка серьезного сотрудничества с хроноаборигеном в области прикладной политики выявила категорическую нехватку знаний. Причем даже не для точного расчета последствий, требующего политического чутья как минимум 80-го левела, а самого минимума: уничтожения чекистского ада в Советской республике.
Как прокачиваться? Смешной вопрос! В одном Париже больше издательств, чем во всей Советской России. [244] Белоэмигранты писать любят и умеют, этого не отнять. Большевики к себе их литературу не пускают, но свою за валюту продают с удовольствием. Печатаются же часто и те, и другие в Берлине — там дешевле всего. Поэтому на барабанах одной и той же машины в типографии «Зинабург и Ко» мирно уживаются цветной глянец портретов Ленина и Врангеля, сочащиеся верноподданническим восторгом «Изъ прошлаго» флигель-адьютанта Николая II господина Фабицкого и напечатанная с предисловием Карла Радека специально для триэсэрии «Стратегия японской войны» Бубнова, бывшего командующего Черноморского флота ВСЮР, «Трубка Коммунара» Ильи Эренбурга и «Адмиралъ Колчакъ» пера его последнего начальника штаба.
244
Американский историк М. Раев насчитал в Париже 188 эмигрантских издательств за 10 лет (1918-1928 гг.).; по другим данным, с 1918 по 1932 гг. за границей выходило от 1 054 до 2 120 газет и журналов русских эмигрантов.
Пусть базовый выбор хельсинкской лавки далек от супермаркетного изобилия, продавец готов доставить под минимальный залог любую новинку — будь она из Парижа, «с ятями», или по всем правилам новой «заборной» орфографии, [245] из советского Свердловска.
Проблема в другом: удовольствие выходило откровенно дорогим, как минимум пять-шесть марок за книгу, иные экземпляры — дороже десяти. Периодика не сильно дешевле, лучший эмигрантский еженедельник «Иллюстрированная Россiя» — марка. Деваться особо некуда — в библиотеку не пойдешь, ассортимент на русском там безнадежно устарел, шведский и финский не по зубам. Да и работать приходится в основном днем, не любят местные предприниматели ночного форсажа. Разве что контрабандисты что-то комбинируют в потемках, но к ним «с улицы» никак не пристроиться.
245
Переход на новую орфографию был подготовлен еще до революции в Российской Академией наук, но проведенный большевиками — он вызвал категорическое неприятие среди эмигрантов. Например, И.А. Бунин наотрез отказывался читать что-либо в «заборной» орфографии.