Анкета
Шрифт:
На другой день ее сын бродил по пустому двору. Ковырял палкой землю, бил ею по деревьям, в кошку запустил.
Юрий подошел к нему.
— Как тебя зовут, мальчик?
— Никак.
— Так не бывает, чтобы никак. Меня вот дядя Юра зовут.
— А меня никак.
— Никита, домой! — послышался голос.
Юрий поднял голову. Женщина стояла на балконе, опираясь на костыль, запахиваясь в кроличью шубейку. — Домой, ты слышишь?
— Щас, — негромко и недовольно ответил Никита.
— Ты идешь или нет?
— Иду, —
— Мы тут разговариваем! — крикнул Юрий.
— Никита, я кому сказала? — не вступила в общение женщина.
— Господи ты боже мой! — недовольно сказал Никита. — Обязательно орать на весь двор.
— Ты неправильно говоришь, Никита. Нехорошо. С мамой так не говорят, — сказал Юрий.
— Тебя не спросили.
— Давай я тебя провожу.
— Обойдусь, — сказал Никита — и отправился домой.
Юрий работал без отдыха до полудня, работой избывая глупые свои мысли, но не избыл. Решился. Поднялся на десятый этаж, позвонил.
Послышался стук костылей.
Женщина открыла, посмотрела вопросительно — не здороваясь.
— Вы извините, пожалуйста, — сказал Юрий. — Я подумал. Может, вам что нужно? В магазин за продуктами, ну и… Я бы сходил.
— Мне помогает соседка.
— Как хотите. Я ведь… А почему вы… ну… настороженная какая-то?
— Вам-то что?
— Да нет… Но я ведь, ну, как бы это… Я от души.
— Не бойтесь, жаловаться я на вас не буду.
— Да хоть жалуйтесь. Я просто…
— Что просто?
— Господи, вы так говорите… Будто я не знаю… А я просто…
— Что просто? Вам времени девать некуда? До свидания.
— Я просто… Просто нравитесь вы мне, — осмелел Юрий и поднял на женщину свои глаза. Жалкие у него были глаза, он словно забыл, что стал иным, он чувствовал себя сейчас нищим, сидящим в грязи, немытым вонючим нищим, который, вдруг обнаглев, проходящей мимо молодой, красивой, чистой, здоровой женщине делает предложенье любви — обнаглев, но без наглости, а так, будто подаянье просит.
Женщина его жалким глазам удивилась. Она ж не дура была и видела что перед нею то, что называют люмпен-интеллигентом, дворник с образованием — мало ли таких в Москве! — мужчина хорошего возраста с неглупым лицом — и довольно приятным, надо сказать, если уж о внешности. И с этой его внешностью его робость как-то не гармонирует. Хотя, возможно, у него просто подходы такие. Но почему бы не допустить, что человек без всякой задней мысли хочет помочь? Живет, предположим, тоже один. Женщина в беду попала — тоже внешности приятной, между прочим, вот он и обрадовался случаю свести знакомство. Обычные человеческие дела, зачем подозревать что-то?
И Юрий вскоре ежедневно ходил в магазин за продуктами, он провожал сына Никиту в детский садик — все же лучше среди детей быть, чем дома с больной матерью сидеть, он захаживал к Ларисе — так ее звали — попить чаю, поговорить, она ему потихоньку-помаленьку
Засыпая, Юрий эти разговоры заново в мыслях своих прокручивал, улыбался. Просыпался с радостным нетерпением — как в детстве когда-то бывало, просыпался с одной мыслью: сегодня опять ее увидит.
Никита к нему привык. Грубиянить, конечно, не перестал, это уж характер, но иногда и позволял поиграть с собою — и даже поговорить, хотя обычно разговаривать со взрослыми брезговал, считая их придурками, поскольку темы для разговоров очень уж придурошные выбирают, детские какие-то — и лица у них при этом дурацки маслятся, и голоса вибрируют дурацки…
В начале декабря был снегопад.
Умаявшись, убирая снег, Юрий зашел к Ларисе, она напоила его горячим чаем с лимоном. Поговорили о ее работе, которая ей была скучна, хорошо, что ей, хотя и сняли гипс, еще не меньше месяца сидеть дома, ей понравилось сидеть дома, она вообще домашний человек.
Бывает: два человека говорят, как и до этого говорили, но вдруг оба чувствуют: что-то не то, что-то произошло или должно произойти, вдруг спотыкаются словами и взглядами — одновременно, — замолкают или некстати рассказывают какой-нибудь пустяк, прерывают себя, машучи рукой: да ладно! — и опять молчат… Так говорили в этот день они — и одна из пауз была особенно томительной и долгой.
— Ты какой-то сегодня… Будто предложение мне собираешься сделать, — с усмешкой сказала Лариса. Хотела усмешку в смех превратить — не получилось.
— Собираюсь. В самом деле, выходи за меня замуж.
— Ага. Вот только покурю, — сказала Лариса. Она курила — не часто, только в отсутствие сына.
И она закурила, покурила молча, долго тушила окурок, морщась от дыма. И сказала:
— Я почему-то сразу подумала, что этим кончится.
— Когда это — сразу?
— Сразу.
Крахоборов выслушал известие молча. Он умел так: смотрит на тебя внимательно и слушает — и ни за что не догадаться, как он относится к твоим словам, — пока он это отношение не пожелает обнаружить тоже словесно.
На этот раз он ничего не обнаружил, повернулся и пошел в свою комнату.
Ни с того, ни с сего Юрий почувствовал себя виноватым.
— Давай я ее в гости приглашу! — крикнул он. — Ты увидишь, это замечательная женщина. Только ты не рассказывай про меня, ладно? Какая разница, что там раньше было, если я другой теперь? Благодаря тебя, конечно.