Анклавы в аду. Встречный прорыв
Шрифт:
— Это что же, ты за все эти годы способ, как ноги сделать, не придумал? — изумился капитан.
— Да придумал я! Только время нужно! — зло ощерился бывший мастеровой. — Я ж говорю — колеса нужны были. Я уже и грузовик подыскал, и восстановил его почти, но какая-то сука сдала. Хорошо — только машину, а не меня за попытку побега… А то бы точно пары пальцев лишился!
— Прям даже так?
— А то! А уж плетей выхватить — как не фиг делать.
Южане, как люди слабо знакомые с нашими реалиями, только головами качали, а мы с таким уже сталкивались, причем неоднократно. Надо полагать, что те сектанты, что у посадских в Шатуре
— … а в лесочке вон том, — и Володя махнул рукой в сторону большого массива, видневшегося точно на север от нашей нычки, — там вообще питомник ВТИСПа. [49]Благодаря ему мы и выжили. Да еще Отделение ВИРа. [50]
— А это что за звери такие — втисп с виром? — Говорун не только слушал, но и аккуратно делал пометки в своей «библии».
— Да вы что, правда не знаете? Это же институт до войны такой был — фрукты-ягоды всякие выращивал, а второй зерном и картошкой занимался.
— Стоп! Так это от вас саженцы и семена всякие в Медное контрабандой привозили? — Федя взвился, словно его муравей в шею укусил. — Те парни еще говорили, что с юга товар ехал. Илюх, помнишь, я себе смородину взял? Ну ту, по два золотых за саженец?
Афанасьев, притулившийся неподалеку с рациями, в тот момент пил из фляги, услышав цену, он поперхнулся и закашлялся, да так, что одному из тех, кто сидел поближе, пришлось долго хлопать его по спине.
— Кхм… тьфу… Сколько?
— А что? — не понял Федя. — Она же морозоустойчивая! У матери на участке ни одного куста за семь лет не загнулось. К ней в Тетерево и из Торжка за ягодой приезжают, и из Лихославля, даже из Волочка! А это, почитай, восемьдесят верст! Да я тот полтинник уже на пятый год окупил с лихвой.
— Ша, Федя, потом про свои успехи в садоводстве расскажешь! — перебил я друга. — Вова, а сейчас в том питомнике что? — это уже бредуну.
— Дак что ж ему станется? Даже Рябой не настолько дебил, чтоб его испортить.
— А сейчас кто-нибудь саженцами торгует?
— Раньше да — многие оттуда ростки привозили, а сейчас все под Рябым. Он куда-то грузовиками возит, но нас даже в охрану не пускают — все его ближние делают.
Щелк! Словно какой-то шальной ролик в моем мозгу задел нужный рычажок.
— Боря! — окликнул я лейтенанта-радиста. — Сколько, говоришь, трофейная рацайка стоит?
— Пятьсот золотом, примерно. А что?
— Да ничего, — я вскочил на ноги. — Карта в масть легла!
* * *
Удовиченко дремал в десантном отсеке того «тигра», на котором ездили Саламандр с ребятами.
«Сразу видно — старый солдат! — умилился я, открыв заднюю
— Товарищ полковник, подъем! — негромко скомандовал я. Нет лучше способа разбудить военного человека, чем произнести это короткое слово. Сколько раз я видел, как смертельно усталые, измотанные люди, засыпавшие, несмотря на близкую стрельбу, рев двигателей или громкие разговоры, услышав во сне это короткое слово, мгновенно открывали глаза.
— А, Илья, это ты! — магическое заклинание сработало и на этот раз. — Что случилось?
— Сергей Сергеевич, я, кажется, понял, откуда у местных столь вкусная электроника. Здесь неподалеку опытное хозяйство института садоводства находится, а теперь прикиньте, сколько наши, — я голосом выделил это слово, — северные соседи заплатят за витаминки, если на базаре в Медном за один росток платят два рубля золотом?
— То есть не шпионство, а чистой воды коммерция? — мгновенно въехал в ситуацию полковник.
— Ну, оперативных игр я не исключаю, но в целом картина немного прояснилась.
— Так что, считаешь, операция теперь не нужна?
— Я этого не говорил. А Рябому хвост надо прищемить при любом раскладе. А дело завершить могут и другие.
— Не люблю откладывать важные дела в долгий ящик! — последние слова были смазаны зевком.
— И я тоже, Сергеич! Но это мы удачно заехали! А трасса «Москва-Дон» тут неподалеку…
— Слушай, Илья, у вас в Твери все такие хваткие или это семейное?
— А шут его разберет, я вон только сегодня узнал, что Говорун у нас плантатор, оказывается… — настроение у меня улучшилось и балансировало между «неплохо» и «прекрасно», в то время как с утра планка была чуть выше метки «уныло».
— И чего плантирует ваш Федор?
— Ни малейшего понятия не имею. Может, смородину, а может, крыжовник. Точно! Крыжовник! — я вспомнил, каким вареньем нас угощал Саламандр у горящего шведского вертолета несколько дней назад, а они с Говоруном в последнее время вместе лямку тащат.
— И что, выгодно?
— Сами у него спросите… — тему ягодного бизнеса я посчитал исчерпаной и перешел к делам более насущным: — Первым делом Зяма, так?..
* * *
Малино — поселок небольшой, а потому с верхнего этажа недостроенного здания больницы просматривался в оптику практически из конца в конец. До бывшей школы, где, по словам Сантика, разместился штаб местной группировки, была пара сотен метров — не больше. До складского комплекса, чьи корпуса раскинулись вдоль заброшенной железки, — пять. Как рассказал он же, в поселке было аж три военных объекта, но они были заброшены задолго до прихода Тьмы. Один из них поначалу показался очень интересным, но наш информатор обломал меня:
— Вертолетчики там до седьмого года стояли, потом их куда-то перевели… Склады? А хер их знает! Кому они нужны-то? Здания стоят, пару сгнивших остовов видел, а что там внутри мне без интереса было.
«Как бы то ни было, надо это местечко проверить, — сделал я зарубку на память. — Пусть даже там пара подшипников осталась — уже прибыль. А вообще здешние края меня радуют — столько завлекательных местечек! И не все из них, похоже, разграблены».
От разделки, пусть и мысленной, шкуры не добытого еще зверя меня оторвал Саламандр: