Анна Ахматова. Стихотворения

Ахматова Анна Андреевна

* * *

Тебе покорной? Ты сошел с ума!Покорна я одной Господней воле.Я не хочу ни трепета, ни боли,Мне муж – палач, а дом его – тюрьма.Но видишь ли! Ведь я пришла сама…Декабрь рождался, ветры выли в поле,И было так светло в твоей неволе,А за окошком сторожила тьма.Так птица о прозрачное стеклоВсем телом бьется в зимнее ненастье,И кровь пятнает белое крыло.Теперь во мне спокойствие и счастье.Прощай, мой тихий, ты мне вечно милЗа то, что в дом свой странницу пустил.Август 1921, Царское Село

* * *

Заплаканная

осень, как вдоваВ одеждах черных, все сердца туманит…Перебирая мужнины слова,Она рыдать не перестанет.И будет так, пока тишайший снегНе сжалится над скорбной и усталой…Забвенье боли и забвенье нег-За это жизнь отдать не мало.15 сентября 1921, Царское Село

* * *

Я гибель накликала милым,И гибли один за другим.О, горе мне! Эти могилыПредсказаны словом моим.Как вороны кружатся, чуяГорячую, свежую кровь,Так дикие песни, ликуя,Моя насылала любовь.С тобою мне сладко и знойно,Ты близок, как сердце в груди.Дай руки мне, слушай спокойно.Тебя заклинаю: уйди.И пусть не узнаю я, где ты,О Муза, его не зови,Да будет живым, невоспетымМоей не узнавший любви.Октябрь 1921, Петербург

* * *

Все души милых на высоких звездах.Как хорошо, что некого терятьИ можно плакать. Царскосельский воздухБыл создан, чтобы песни повторять.У берега серебряная иваКасается сентябрьских ярких вод.Из прошлого восставши, молчаливоКо мне навстречу тень моя идет.Здесь столько лир повешено на ветки…Но и моей как будто место есть…А этот дождик, солнечный и редкий,Мне утешенье и благая весть.Осень 1921, Царское Село

* * *

Я с тобой, мой ангел, не лукавил,Как же вышло, что тебя оставилЗа себя заложницей в неволеВсей земной непоправимой боли?Под мостами полыньи дымятся,Над кострами искры золотятся,Грузный ветер окаянно воет,И шальная пуля за НевоюИщет сердце бедное твое.И одна в дому оледенелом,Белая лежишь в сиянье белом,Славя имя горькое мое.7 декабря 1921, Петербург

* * *

В тот давний год, когда зажглась любовьКак крест престольный в сердце обреченном,Ты кроткою голубкой не прильнулаК моей груди, но коршуном когтила.Изменой первою, вином проклятьяТы напоила друга своего.Но час настал в зеленые глазаТебе глядеться, у жестоких губМолить напрасно сладостного дараИ клятв таких, каких ты не слыхала,Каких еще никто не произнес.Так отравивший воду родникаДля вслед за ним идущего в пустынеСам заблудился и, возжаждав сильно,Источника во мраке не узнал.Он гибель пьет, прильнув к воде прохладной,Но гибелью ли жажду утолить?7-8 декабря 1921

БЕЖЕЦК

Там белые церкви и звонкий, светящийся лед,Там милого сына цветут васильковые очи.Над городом древним алмазные русские ночиИ серп поднебесный желтее, чем липовый мед.Там вьюги сухие взлетают с заречных полей,И люди, как ангелы. Божьему Празднику рады,Прибрали светлицу, зажгли у киота лампады,И Книга Благая лежит на дубовом столе.Там строгая память, такая скупая теперь,Свои терема мне открыла с глубоким поклоном;Но я не вошла,

я захлопнула страшную дверь;И город был полон веселым рождественским звоном.26 декабря 1921

* * *

Пива светлого наварено,На столе дымится гусь…Поминать царя да баринаСтанет праздничная Русь —Крепким словом, прибауткоюЗа беседою хмельной;Тот – забор и стою шуткою,Этот – пьяною слезой.И несутся речи шумныеОт гульбы да от вина…Порешили люди умные:– Наше дело – сторона.1921. Рождество, Бежецк

* * *

Земной отрадой сердца не томи,Не пристращайся ни к жене, ни к дому,У своего ребенка хлеб возьми,Чтобы отдать его чужому.И будь слугой смиреннейшим того,Кто был твоим кромешным супостатом,И назови лесного зверя братом,И не проси у Бога ничего.Декабрь 1921

* * *

В том доме было очень страшно жить,И ни камина жар патриархальный,Ни колыбелька нашего ребенка,Ни то, что оба молоды мы былиИ замыслов исполнены……и удачаОт нашего порога ни на шагЗа все семь лет не смела отойти, —Не уменьшали это чувство страха.И я над ним смеяться научиласьИ оставляла капельку винаИ крошки хлеба для того, кто ночьюСобакою царапался у двериИль в низкое заглядывал окошко,В то время как мы за полночь старалисьНе видеть, что творится в зазеркалье,Под чьими тяжеленными шагамиСтонали темной лестницы ступеньки,Как о пощаде жалостно моля.И говорил ты, странно улыбаясь:«Кого они по лестнице несут?»Теперь ты там, где знают всё, – скажи:Чт'o в этом доме жило кроме нас?1921, Царское Село

КЛЕВЕТА

И всюду клевета сопутствовала мне.Ее ползучий шаг я слышала во снеИ в мертвом городе под беспощадным небом,Скитаясь наугад за кровом и за хлебом.И отблески ее горят во всех глазах,То как предательство, то как невинный страх.Я не боюсь ее. На каждый вызов новыйЕсть у меня ответ достойный и суровый.Но неизбежный день уже предвижу я, —На утренней заре придут ко мне друзья,И мой сладчайший сон рыданьем потревожат,И образок на грудь остывшую положат.Никем не знаема тогда она войдет,В моей крови ее неутоленный ротСчитать не устает небывшие обиды,Вплетая голос свой в моленья панихиды.И станет внятен всем ее постыдный бред,Чтоб на соседа глаз не мог поднять сосед,Чтоб в страшной пустоте мое осталось тело,Чтобы в последний раз душа моя горелаЗемным бессилием, летя в рассветной мгле,И дикой жалостью к оставленной земле.Январь 1922, Вагон Бежецк – Петербург

* * *

Слух чудовищный бродит по городу,Забирается в домы, как тать.Уж не сказку ль про Синюю БородуПеред тем, как засну, почитать?Как седьмая всходила на лестницу,Как сестру молодую звала,Милых братьев иль страшную вестницу,Затаивши дыханье, ждала…Пыль взметается тучею снежною,Скачут братья на замковый двор,И над шеей безвинной и нежноюНе подымется скользкий топор.Этой сказкою нынче утешена,Я, наверно, спокойно усну.Что же сердце колотится бешено,Что же вовсе не клонит ко сну?Зима 1922