Анна Ахматова

Чулков Георгий Иванович

Когда в тоске самоубийства Народ гостей немецких ждал, И дух суровый византийства От русской Церкви отлетал, Мне

голос был. Он звал утешно. Он говорил: «Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный Оставь Россию навсегда»…

Но и этот соблазн преодолела муза. Она отказалась от мнимой свободы и бежала прочь от искушений, «чтоб этой речью недостойной не осквернился скорбный дух»…

Ахматова сознает, что ужас испытаний и боль позора – как язвы Иова {8} , что чем страшнее и мучительнее наши страдания, тем ближе мы к странному свету:

8

язвы Иова –Иов. 18; 17.

Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано, Отчего же нам стало светло? {9}

И невольно веришь Ахматовой, когда она пророчит:

И

так близко подходит чудесное К развалившимся грязным домам, Никому, никому неизвестное, Но от века желанное нам.

Надежда переносится от субъективного и частного к объективному и общему. Лирическая душа жаждет благодатного воскресения и чуда.

9

Все расхищено, предано, продано…и две следующие цитаты – из Второго раздела «Anno Domini MCMXXI».

И так близко подходит чудесное…

Формальные достижения соответствуют внутреннему духовному пути поэта. Среди поэтесс прошлых и современных у Ахматовой нет соперниц. Среди поэтов ей конгениальны старшие символисты. И в отношении мастерства она «ремесленница» того же братства. Разнообразие внешних личин не мешает общему языку. На том же языке говорил покойный Блок. По счастью, она свободна от тех сетей, в которых запутался поэт. Язык у них был общий (язык символов, а не стиль, конечно), но дыханиеу нее иное. Дивный, но несчастный Блок «задохнулся», ибо разучился дышать. Ахматова, кажется, не пренебрегает советами мудрецов Фиваиды, которые учили учеников благодатному дыханию.