Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1
Шрифт:
— Что здесь происходит? — поинтересовались, привлеченные громким восклицанием, двое прохожих. — Что сделал этот торговец?
— Я хотел купить у него соколов, а он говорит, что они уже проданы. Старый мошенник врет. Пари держу, что тут что-нибудь не ладно. Это, верно, шпион. Я требую, чтобы его сейчас же взяли.
— Помогите господа, защитите меня от моего врага! Он только ищет предлога захватить меня в свои руки, — умолял патер.
— Вы, я вижу, распорядитель ярмарки, — обратился Антонио к одному из двоих подошедших мужчин. — Я управляющий маршала Кончини,
Распорядитель поклонился.
— К вашим услугам, сударь, — сказал он.
— Согласитесь, — продолжал Антонио, — что ответ этого торговца очень странен. Я спешу сюда по приказанию маршала, радуюсь, что птицы еще тут, значит, не проданы, и вдруг этот иностранец, он называет себя флорентийцем…
— Так и мне известно, — подтвердил распорядитель.
— Вдруг этот торговец, уверяющий, будто он меня знает, отвечает мне, что соколы проданы! Тут не все чисто, господа!
— Да, что-то не так, — засомневался распорядитель, не смея противоречить управляющему маршала.
— Что же подумает мой господин, когда я принесу ему подобный ответ? Он уже заранее радовался, что сделает удовольствие нашему августейшему монарху. Ведь и вам тогда придется поплатиться, господин распорядитель…
— Конечно, дело весьма странное.
— Я не смею явиться с таким ответом к моему господину и требую, чтобы торговец соколами следовал за мной.
— Совершенно справедливо.
Патер Лаврентий прошептал молитву, понимая, что попался в руки врагов.
— Господин распорядитель, этот иностранец не послушает меня. Прошу вас закрыть его лавку и взять товар под охрану, пока дело не прояснится, — с невозмутимым спокойствием сказал Антонио.
— В силу своих обязанностей, приказываю вам, флорентийский торговец, следовать за господином управляющим. Если станете сопротивляться, я вынужден буду употребить силу! — повелительно объявил распорядитель старику.
— Что-то здесь неладно, — вполголоса заметил распорядителю его спутник, — посмотрите, как испугался этот торговец. Он едва стоит на ногах.
— Через несколько минут все разъяснится, если он невиновен, и докажет моему господину, что продал соколов, тогда я избавлен от всякой ответственности, и ему не причинят никакого вреда. Но прежде его надо допросить, тот ли он, за кого себя выдает, или только играет роль, — сказал Антонио. — Следуйте за мной!
— Святая Дева, помоги мне! — воскликнул совершенно растерянный патер Лаврентий. — Неужели никто не придет спасти меня от моих врагов.
— Если у вас совесть чиста, вам нечего бояться, — сказал распорядитель, распахнув дверь лавки. — Ваши соколы пока будут конфискованы. Честь имею свидетельствовать господину маршалу мое почтение, — прибавил он, кланяясь Антонио.
Управляющий Кончини взял старика за руку и увел, а распорядители ярмарки стали разбирать лавку и уносить клетки с птицами.
Антонио торжествовал. Наконец-то патер у него в руках. Он хотел доставить его маршалу живым, в. доказательство своей ловкости и
Старик едва поспевал за этим страшным человеком. Он было хотел позвать на помощь, но решил, что спастить от хитрого и могущественного Антонио вряд ли возможно. Кроме того, они шли пустыми темными переулками.
— Чего вы дрожите, если вы и впрямь торговец соколами? — злобно спросил Антонио. — Вот если б вы были патером Лаврентием, которого подозревают в отравлении тюремного сторожа несколько лет назад, тогда действительно стоит дрожать. Мы вас выведем на чистую воду. На пытке самый упорный сознается в своей вине! Ого, я уже вижу, что вы тот, кого мы ищем. Ну, успокойтесь, я это заранее знал.
— Сжальтесь над слабым стариком!
— Не представляйтесь слабее и старше, нежели вы есть, патер Лаврентий. Мы сейчас придем и вы успокоитесь.
— Я с радостью встречу смерть, только не мучайте, не пытайте меня…
— Один маршал волен вынести вам приговор. Антонио вошел с патером в подъезд, ввел его в комнату, похожую на кладовую, запер дверь и приставил двух лакеев с приказанием караулить арестованного.
Маршал Кончини только что вернулся из Лувра и был у себя в кабинете, когда вошел Антонио. Он доказал, что с большим трудом и опасностями ему удалось опередить врагов и захватить патера Лаврентия.
— Где он? — поспешно спросил Кончини. — Внизу, в лакейской, его стерегут.
— Отлично, Антонио. Ты уверен, что на этот раз мы не ошиблись?
— Он попался живой к нам в руки, и мы можем выудить у него признание.
— Он не кажется слабоумным?
— Нет, только очень старым и больным.
— Сознался он тебе, что он патер Лаврентий?
— Сознается на пытке, впрочем, в этом и сомневаться нечего: в доме на улице Сен-Дени, где он скрывался, был посланец двора, давший ему костюм флорентийского торговца соколами…
— С какой же целью?
Антонио улыбнулся с сознанием превосходства.
— Хотели, кажется, не привлекая внимания, привести патера в Лувр под видом торговца.
— К королю… он любит соколов…
— Они проиграли, опоздали.
— Надо торопиться, — воскликнул Кончини. — Сегодня ночью свезешь его в закрытой карете в Бастилию. Не нужно говорить коменданту ни имени, ни причины ареста. Ноайль обязан мне. Никого не пускать к нему в камеру, слышишь, Антонио? Никого, ни доктора, ни священника. Пищу пусть подают через дверную форточку.
— И я так думал, господин маршал.
— Завтра, в качестве моего уполномоченного, ты потребуешь от патера признания, что он отравил тюремного сторожа, а если не сознается, вели подвергнуть его трем степеням пытки.
— Четвертой не понадобится, — заметил Антонио с дьявольской улыбкой. — Он на третьей сознается или совсем умолкнет.
— Тогда пусть секретно похоронят его на кладбище Бастилии, — сказал Кончини. — Ступай скорее.
Антонио переминался.
— Ах, ты ждешь, чтобы я исполнил обещание? Слушай, ты получишь место в Лувре, а в тот день, когда Ноайль доложит мне о смерти патера, будешь возведен в звание дворянина.