Анна Каренина, самка
Шрифт:
Меж тем Вронский, изготовившись, вдруг быстро заработал мышцами нижних конечностей на сгиб-разгиб и стал быстро перемещаться к спортивному снаряду. Руки его противофазно ногам мельтешили в воздухе. Самец подбежал к деревянному подбрасывающему устройству, но, видимо, его мозг что-то не рассчитал, потому что, оттолкнувшись от трамплина, Вронский подлетел к коню очень неудачно, ударился брюшиной о торцевую часть снаряда, и его притянула планета.
– Ах! – пронесся общий вздох над стадионом.
– Ах!!! – амплитуднее всех воскликнула Анна, ее
К Вронскому тут же бросились специальные самцы, но не с целью съесть его тело, как это делают грифы а, напротив, с целью помочь подняться. Они подняли дюжего самца, но тот самоотверженно отстранился и пошел на исходную позицию. Зрители, замерев, ждали продолжения.
Самец вновь встал наизготовку, небольшой шмат времени постоял, настраиваясь и прицеливаясь, после чего вновь заработал нижними конечностями еще пуще прежнего, активно перемещая свое тело по коварной планете по направлению к коню. На сей раз он прыгнул преизрядно, но когда в полете отталкивался передними конечностями от коня, его тело отчего-то повело слегка вбок, конечности самец убрать не успел, неловко завалившись на них массивной тушкой, его лицо энергично вошло в соприкосновение со снарядом, и Вронский упал с коня.
– Ах! – пронеслось общее эхо над стадионом.
– Ах!!! – с той же амплитудой издала пронзительный звук самка Анна. Ее сознание вновь померкло: она представила, что тело Вронского сей же час перестанет функционировать, все реакции в нем остановятся, и метаболизм полностью прекратится. Туловище самки покачнулось сначала влево, потом вправо и начало заваливаться на брачного самца.
– Анна! Анна! – самец остановил маятниковое качание ее тела и поднес к носу брачной партнерши специальную соль с резким запахом.
Изображение стало более резким, качания прекратились, и Анна, поднеся оптический прибор к лицевой части головы, увидела, как Вронский, покачиваясь, идет на стартовую позицию.
– Он убьется!
Каренин не издал ни звука ртом, только в глубинах его живота что-то сперва прогудело, а потом забулькало. Но на это он повлиять никак не мог, хотя данный звук был, конечно, совершенно не к месту.
Вронский же некоторое время стоял на стартовой линии, после чего его грудная клетка расширилась, впустив внутрь увеличенную порцию воздуха. И он снова заработал мышцами нижних конечностей, чтобы как можно быстрее донести организм до спортивного снаряда.
Теперь он прыгнул слишком высоко. Его организм, описав параболу, на большой скорости опустился вниз, на коня и остался на нем, словно прилипнув от удара. Несколько
Уже привыкший стадион промолчал.
– Ах!!! – столь же пронзительно исторгла Анна, и этот вопль прокатился по всему молчащему стадиону.
Изображение вновь схлопнулось, словно сгорел блок развертки, звуки погасли, и тело Анны с потухшим мозгом снова начало заваливаться на брачного самца.
– Анна! Ты ведешь себя просто неприлично! – раздраженно заметил тот. Но Анна ничего не отвечала: она слишком испугалась за целостность Вронского, поскольку зависела от этого самца ничуть не менее, чем от пузырька морфия в своем ридикюле.
– Блистательно! Браво! – Каренин с помощью ног быстро перемещал свое тело туда-сюда. Анна сидела перед ним на деревянной станине с особыми опорами для передних конечностей. Ее манипуляторы были бледны и дрожали. Самка прикрыла кожными складками органы зрения, чтобы не видеть бегающего старого самца. – Теперь ни у кого не останется никаких сомнений в том, что вы любовники! Прекрасно!
Анна не произвела звук.
– Ты вела себя просто вызывающе! Я понимаю, что подобные эксцессы случаются почти в каждой столичной семье… Да что там в столичной! В любом Тамбове, в любой стране со времен Древнего Рима супруги время от времени изменяют друг другу, но все это делается в рамках приличий, Анна. Я ведь уже имел с тобой разговор об этом!
Звук не шел от Анны.
– Я предупреждал, что буду вынужден дать тебе развод, и ты никогда не увидишь сына!
Организм Анны был тих, но ее органы зрения начали выделять оксид водорода. Каренин остановился:
– Ну вот. Ну вот… К чему эти слезы, если нынче ты не могла держать себя в руках?.. Анна! Анна, я иногда думаю, может быть, я в чем-то виноват перед тобой? Ты, в конце концов, молодая здоровая женщина. Возможно, я не уделяю тебе достаточно внимания в смысле супружеском. Но ведь и я уже не мальчик, мне…
Каренин хотел сказать, что ему сил едва хватает на проституток, но сказал иначе:
– …мне больно видеть, как ты страдаешь. Давай уедем подальше от всего этого на пару недель или хотя бы дней. Уедем от этих проблем. Помнишь, я звал тебя в Гельсингфорс? Я знаю там прекрасный ресторанчик, чудеснейшая оленина! А как они делают семгу, ты не представляешь!
– Какую семгу, бог мой, о чем ты говоришь!
– Ну, не хочешь семгу, можно заказать расстегаи. Они, правда, тоже с семгой, но… Можно, в конце концов, заказать межвежатину. А пока мы будем там гулять, здесь все уляжется, забудется…
– Господи! Что уляжется, что забудется? Я люблю его!
– Неважно, Аня. Забудется этот ужасный скандал.
– Для тебя важнее скандал, чем я! Для тебя все они важнее, чем я! Ты меня совсем не любишь! – неожиданно для самой себя заключила Анна и удивилась своей фразе не меньше, чем растерявшийся Каренин.