Анна Нимф
Шрифт:
– Ладно, хорошо, мы попробовали, – подытожил Ал, – дальше сами.
Почти сорок минут мы убили, выстраивая разнообразные планы и концепции. Предлагая один вариант за другим, отмахиваясь от нерабочих, как от трухлявых, схем. Мы фантазировали, напрягались, спорили, снова крутили посреди кабинета модель слепка энергии медальона, пока не выдохлись, пока Алан не налил мне из той же бутылки, откуда перед моим уходом выпил сам. Алкоголь на нас действовал слабо, разум не затмевал, мыслить не мешал и являлся больше средством ощутить вымышленное расслабление,
– Ладно, хорошо, последняя идея… Она точно рабочая, – Алан сел после долгого кружения по кабинету в кресло, – но тебе не понравится.
– Давай, жги.
Это жесткое пойло, которое он достал из бара, теперь жгло мой язык и пищевод, – как люди умудряются это любить?
– Я стану её клоном, энергетической копией.
– Кого?
– Доры. Лягу рядом, и медальон переползет в мою руку, потому что не будет видеть в нас разницы. Но будет чувствовать, что я более заряжен, с меня можно больше взять.
Я поперхнулась виски.
– С ума сошел? А после я буду смотреть, как он вплетается в твои вены, высасывая жизнь? Буду тщетно пытаться тебя разбудить, а после точно нагну себя раком перед Вэйгардом, потому как за Дору я этого не сделаю, а за тебя – да! Ты это предлагаешь?
– Я предлагаю то, что её спасет, и даст тебе время…
– Идиотский план. Нет!
– Я говорил, тебе не понравится. Но он рабочий…
– Алан…
Мы, наверное, продолжили бы на повышенных тонах, но в этот момент в дверь кто-то позвонил несмотря на то, что звонок существовал для проформы. Входной замок никогда не запирался.
Приветствовать визитера отправился Ал, потому как я ощущалась себе в этот момент цементным мешком – нельзя за вечер проигрывать дважды. Визит к деймону – первая просадка. Медальон, сосущей жизнь из Алана, станет второй, фатальной для моей уставшей на сегодня психики. Тогда я сдамся деймону очень быстро, и это будет идеально просраный за всю мою жизнь бой.
Нужно придумать что-то другое.
За дверью мог оказаться, кто угодно – доставщик пиццы, перепутавший адрес (подобное случалось не единожды), очередной клиент с нераскрытым мистическим делом, бездомный, ищущий убежище на ночь. Но на пороге стоял некто незнакомый в темной одежде – курьер? И Алан после слов «это вам» принял в руки коробку без надписей. В каких иногда возили из магазина фарфор. Ни этикеток, ни опознавательных знаков.
– Что это?
Раскрытые створки, и после вытянувшееся от удивления лицо напарника. Именно такое, как сейчас, я созерцала впервые.
– Алан?
– Это… Он сделал это. Для тебя…
Во мне клубились предчувствия – почему-то радостные и очень страшные. Хотелось верить во что-то хорошее, как в детстве, но накрывала тревога.
– Кто?
– Деймон. В этой коробке… Грехт-куриллис.
Я даже отсюда ощутила ту самую поганую черную энергию. И потеряла дар речи.
– Он… с рукой?
– Что?
– С рукой… Доры?
Вот что меня пугало, что эта штука приехала вместе с ее отпиленной рукой.
– Нет, – с тем же удивлением, с которым до этого смотрел на медальон, Алан теперь смотрел на меня. – Даже без пальцев… И в защитном панцире из рун.
Вот это да.
Мне только теперь стало ясно,
Мне было сложно смотреть на Грехт-куриллис даже в коробке. Темные щупальца, казалось, трогают защитный кокон, силясь пробраться наружу. Редкая дрянь.
– Как он снял его?
– Я не знаю.
Одно мы знали наверняка – мы должны выехать как можно скорее и проверить Дору. Взглянуть на неё своими глазами, убедиться, что она жива и здорова. Помочь, если нужно.
Пока Алан возился в комнате для сложных артефактов, снимая с сейфа-шкафа защиту, а после устанавливая её назад после того, как водрузил коробку с медальоном на полку, я думала о деймоне. О том, как он, наверное, спокойно вошел в чужой дом, о том, как, не напрягаясь, магическим шепотом позвал артефакт к себе. Как тот безропотно подчинился, спрятал щупальца. Такому, как Дэйм, в этом мире могло подчиниться, вероятно, всё. А еще я думала о том, что в квартире Доры почую шлейф саркастичной и снисходительной улыбки, которая по обыкновению проникнет под кожу.
«Ты будешь думать обо мне ночью».
«Не буду», – я умела брыкаться и быть строптивой.
«Будешь».
Дэйм даже через воздух передавал не предположения, но знания.
Спустя минуту мой верный автомобиль опять летел по ночным дорогам, и развевались на ветру волосы. Наливались вдали тучи; к утру случится гроза.
Глава 5
– Куда вы дели мою вещь? Она была мне очень ценна!
Дора – живая и относительно здоровая, если не считать крайне утомленного вида, – сидела на диване. Общался с ней Алан.
– Вы понимаете, что именно за вещь купили?
– Да… Она дарили мне сны… Хорошие, очень… теплые…
– Она отбирала у вас жизнь. Вы приобрели…
– Нет-нет… В этих снах я была с теми, кого любила…
– … Грехт-куриллис. На черном рынке, верно? Об этом нам с вами еще предстоит поговорить.
– Так вы мне… его не вернете?
Она не воспринимала иные смысла, кроме потери состояния, которое ей нравилось, и потому была близка к слезам. Я это чувствовала, не глядя. Доре хотелось нырнуть обратно в теплое одеяло из образов, паттернов и ощущений, питавших душу ложным счастьем.
– Не вернем. Потому как, если бы мы вас сейчас не разбудили, к утру вы были бы мертвы.
– Я вам не верю.
– Посмотрите на свои запястья.
Там были черные полосы вместо вен, и выглядело это устрашающе.
– Ч..что это?
– Это последствия того, как артефакт высасывал из вас жизнь. Если бы ваша племянница не обратилась к нам вовремя, завтра она лишилась бы тети.
– Лилиан? Но она мне… даже не писала.
– Она вам писала, однако, вы в тот момент уже спали.