Анна Павлова. Жизнь в танце
Шрифт:
И вот Виктор снова унижается перед невыносимой любовницей, выслушивая подробные рассказы о том, с какими людьми ей удалось пообщаться в этом турне. Венценосные особы делают роскошные приемы в честь прекрасной Анны. Она принимает подарки, выслушивает комплименты, а может быть и признания в любви. Рассказывая о балах и вечерах, Анна специально наводит тумана: помучайся ревностью, ты отправил меня на смерть, а я там за твоей спиной… ну же… фантазия богатая, так додумай сам.
Дандре в отчаянии; с одной стороны, он прекрасно понимает: тяжелая жизнь, состоящая из постоянных тренировок и выступлений, сделала хрупкую девушку жилистой женщиной, в постели
Путешествие в Египет. 1920 г.
По поводу того уровня образования, которое воспитанники получали в училище, мы уже говорили. От себя знавший Анну большую часть ее жизни Дандре замечает: «Как часто жалела она о том, что не получила настоящего образования. В Театральном училище проходился курс обыкновенных средних школ. Но Анна Павловна интересовалась всем и чувствовала недостаточность своей начитанности, а наша кочевая жизнь мало способствовала книжному образованию».
То есть, Анна могла говорить о своем искусстве, предстоящих гастролях, обсуждать моду, в которой она не просто разбиралась, она ее диктовала, или рассуждать о благотворительности, на этой ниве она так же сделала весьма много. Но все это было хорошо для посторонних людей, которые встречались с Анной Павловной впервые или хотя бы не часто. Что же касается Дандре, в той или иной вариации он слышал все эти рассказы множество раз, и теперь прекрасно образованный мужчина должен был терпеть рядом с собой женщину, с которой мало того что не о чем поговорить, а которая могла устроить скандал на любом ровном месте.
Новый приступ раскаяния, и он толкает ее танцевать под тропическим ливнем в Мексике. В контракте черным по белому значилось, что Павлова обязана работать на открытых площадках, в случае отказа следовало заплатить неустойку, но Дандре был неумолим. Рискуя если не простудиться, то поломаться на скользкой сцене, Павлова выполнила и это требование.
– Я всего лишь забочусь о твоем благополучии, – утешал Дандре измученную после выступлений Анну. – Публика непостоянна, сегодня все хотят видеть Анну Павлову, а завтра, глядишь, появится новая балерина, и тогда… Куй железо, пока горячо.
Конкуренты действительно наступали на пятки. После революции 1917 года из России хлынул поток русских эмигрантов, среди которых оказалось немало балетных. Следовало срочно подогреть интерес к Павловой, но как? Конфеты «Павлова», духи «Павлова», шоколад «Анна Павлова», пирожные с кремом, по форме напоминающие лебедя… Кстати, шоколад она ела, так как с ее графиком работы просто не успела бы потолстеть. Сегодня Анна появляется в длинной шали с кистями – завтра все желают иметь точно такие же шали. Она создает себе одежду из цельных кусков тонкого шифона, положенного слоями, и назавтра все дамы хотят себе что-нибудь подобное. Этим надо пользоваться. Уже были тюльпаны Павловой, теперь на смену им пришли розы.
Анна
Уставшая, измученная каторжным трудом женщина позирует фотографам, посещает модных кутюрье, рекламирует туфли, крема, прочее. У Анны отменный вкус, при этом она не делает культа ни из одежды, ни из украшений. Павлова работает так, как никто другой не работал, наверное, до нее, она постоянно в дороге, в поездах. США, Канада, Южная и Центральная Америка, Япония, Китай, Бирма, Индия, остров Цейлон, Египет, Южная Африка, Австралия, Новая Зеландия, Ява и Филиппины, Индия… – сорок четыре страны и тысячи городов.
Газеты пестрят новыми сенсациями. «Только в 1925 году Анна Павлова за двадцать шесть недель побывала в семидесяти семи городах, дала двести тридцать восемь представлений и износила две тысячи пар балетных туфель. Она танцевала не только на сценах больших городов, но и в селениях, у фермеров западных штатов США, у сборщиков фруктов в Калифорнии, у мормонов, в ангарах аэропортов, в гигантских товарных складах…», или вот еще: «За двадцать два года бесконечных турне Павлова проделала пятьсот тысяч миль по суше и по морю и дала примерно девять тысяч спектаклей». Никто так много не работал, вот вам и недоношенная, слабенькая и хрупкая!
Русская балерина Анна Павлова в саду отеля Shepherd’s в Каире, во время тура «Cunarder Scythias» по Средиземному морю. 1923 г.
Мама
Я был смущенный и веселый.
Меня дразнил твой темный шелк.
Когда твой занавес тяжелый
Раздвинулся – театр умолк.
Живым огнем разъединило
Нас рампы светлое кольцо,
И музыка преобразила
И обожгла твое лицо.
В 1924 году в гости к дочери в Лондон наконец приехала ее мама. Любовь Федоровна получила разрешение советского правительства на встречу с дочерью и теперь гуляла со своей Нюрочкой по тропинкам Айви-Хауса, слушая ее воркование и не забывая задавать интересующие ее вопросы. На второй день дочь посадила мать в автомобиль и объехала с ней все модные магазины, покупая все, на что та хотя бы бросит взгляд. Не удивительно, они не виделись много лет. Любовь Федоровна пробыла в Англии пять дней и, проводив ее, Анна вздохнула с видимым облегчением. Общение далось ей большой кровью. Почему? Ведь, по рассказам самой Павловой, с матерью их связывала нежная любовь?
Анна Павлова с мамой Любовью Федоровной. Лондон. 1924 г.
Вот как пишет об этом Ирина Лыкова в своей работе «Укрощение строптивого аристократа»:
«Говорят, каждая женщина рождена для любви, – жаловалась Анна подруге, бывшей балерине, а ныне владелице шампиньонной фермы Наталье Трухановой. – Но меня никто не любит по-настоящему, даже моя мать, и я никого не люблю. Значит, моя жизнь не удалась?»
«А как же Дандре?» – изумлялась Труханова.