Анналы Хичи
Шрифт:
Что бы ни говорил Альберт, мне жаль Снизи. И Онико. И… о, дьявольщина, жаль даже Гарольда Врочека. Гарольд в сущности не такой уж плохой. У него просто не хватает практики быть хорошим.
Втроем они продолжали много времени проводить друг с другом, а не с остальными тремястами учениками, хотя Гарольду не нравилось, что Снизи и Онико часами писали свои дневники.
— Боже мой, — жаловался он, — неужели вам правда нужно узнать все?
— Нам это нравится, — просто ответила Онико. Гарольд, сдаваясь, развел руки. Но, так как делать было нечего, тащился за ними в классы и начинал заниматься.
Если не считать одиночества и тревожных снов, Снизи нравилось в школе. На пляже очень приятно, когда привыкаешь к близости воды; спортивная машина соорудила специально для Снизи устройство, которое позволяло ему плавать, и вскоре он уже плавал лучше многих. Уроки проходили интересно. Остальные ученики, если и не были по-настоящему дружелюбны, то проявляли терпимость. А остров оказался прекрасен, он полон был удивительными и часто тревожащими вещами. Например, сразу над школой располагался луг. Там паслись большие рогатые травоядные. Снизи поискал их в базе данных и обнаружил, что они называются «крупным рогатым скотом». А когда узнал, для чего в основном выращивают скот, пришел в ужас. Все четыре года на Сторожевом Колесе Снизи предпочитал не думать, откуда черпают протеин его соученики. А теперь перед ним были мычащие и испражняющиеся источники всех бифштексов и гамбургеров. Отвратительно! Девяносто пять процентов пищи Снизи, как и у всякого нормального хичи, изготовлены из замороженных кометных газов — или любого другого подходящего источника четырех базовых элементов человеческого питания: углерода, водорода, кислорода и азота. Добавьте несколько микроэлементов, и CHON-пищу можно превратить во что угодно. И она очень дешева. Очень питательна и полезна, так как создана по всем рекомендациям диетологов. И не нужно убивать существо, способное ощущать боль.
Конечно, и в школе половина еды сделана из CHON. В мелком море вблизи соседнего острова Таити плавает Пищевая фабрика и стягивает из моря и воздуха основные материалы. Но дети, как и многие взрослые, как будто наслаждаются мыслью, что их «бифштексы с кровью» действительно берутся от живых существ — хотя, конечно, не от тех, кто пасется на лугу выше школы. У этих совсем другая, особая, цель.
Снизи не обсуждал этот вопрос с соучениками. И хорошо сделал, потому что выращивание скота на мясо (как он обнаружил бы) далеко не самое его отвратительное использование.
За второй месяц пребывания Снизи на острове Моореа произошли две хороших вещи.
Во-первых, прибыл кокон и был установлен в спальне Снизи, так что он смог забираться в мягкие уютные комки пены, натягивать на голову крышку и спать, как всякий уважающий себя хичи. Конечно, это вызвало немало смеха и разговоров в спальне, но Снизи терпеливо все их вынес. Сны, однако, не прекратились; но по сравнению со стерильной и недоброжелательной кроватью с ее одеялами и простынями, чем должны пользоваться несчастные человеческие дети, это огромное улучшение.
Во-вторых, директриса школы решила, что медицинская программа не приспособлена для заботы о ребенке хичи, и заказала новую, усовершенствованную. Новая программа приняла внешность красивого молодого хичи, с медного цвета кожей, с глубоко посаженными глазами. На гладком черепе пушок высотой в сантиметр. Сухожилия на плечах и шее программы радостно дергались, когда она здоровалась со Снизи.
К их удивлению, сестра пригласила их в одну и ту же комнату. Молодой хичи Снизи и женщина средних лет, программа Онико, сидели вместе за столом. Были приготовлены два стула для детей.
— Мы решили, что нам стоит поговорить с вами вместе, — сказала медицинская программа Онико — сказала на хичи! — потому что у вас много общего.
— У вас обоих одинаковые сны, — вмешалась машина хичи. — Вокруг вас вьются светящиеся насекомые и иногда даже жалят. Но никогда не причиняют боль.
— И это все продолжается и продолжается, — сказала машина-женщина.
— Верно, — согласился Снизи, глядя на Онико. Та кивнула.
— К тому же вы оба не очень интересуетесь спортом, — добавила женщина. — Относительно тебя, Онико, я это понимаю, потому что ты еще недостаточно сильна для напряжений. Но ты, Стернутейтор, у тебя отличная физическая форма. И вы оба не смотрите соревнования по ПВ, верно? Ни футбол, ни бейсбол, ни джай алай, вообще ничего.
— Мне они кажутся очень скучными, — согласился Снизи.
— Послушай себя, Стернутейтор, — сказала медицинская машина хичи. — Разве так говорит нормальный десятилетний мальчик?
— Мне он кажется нормальным, — фыркнула Онико. Женщина-машина кивнула.
— По твоим стандартам — да, — сказала она. — У вас обоих исключительно взрослые интересы. Мы проверили ваши приемники информации. Мы понимаем. Почему каждый из вас провел много часов, узнавая все, что можно, о Враге. Конечно, всякий может сделать это — Враг имеет для всех нас огромное значение! Но все же очень немногие из ваших соучеников этим интересуются. Но почему тебя так заинтересовали передачи быстрее скорости света, Онико?
Девочка удивилась.
— Просто мне это интересно. Разве не все ими интересуются?
— Не в такой степени. И почему тебя интересуют чуждые расы: лежебоки, квейнисы, свиньи вуду?
— Но они такие забавные, — оправдываясь, сказала Онико.
— Да, — согласился врач хичи, беря разговор в свои руки. — И должен сказать, что вообще все темы, которые интересуют тебя, Стернутейтор, одновременно интересны и очень важны. Расположение постов и складов хичи; история исследований хичи; принципы, помогающие проникать в черные дыры. Но видишь ли, Стернутейтор, даже обычное любопытство, вышедшее за разумные пределы, может стать… прошу прощения, — неожиданно сказал он, взглянув на женщину рядом с собой. И женщина тут же сказала, резко сменив тон:
— Дети, идет очень важное сообщение. Директор хочет, чтобы все ученики увидели его, поэтому мы временно прекращаем разговор, чтобы показать передачу.
Оба врача повернулись и взглянули на стену за собой. Стена засветилась, затянулась сверкающей дымкой, и показалось мужское — человеческое — лицо, с очень серьезным выражением, гораздо больше натурального размера. Появляясь, лицо продолжало говорить:
— А вот другая часть расшифрованного сообщения.
Лицо замолчало, прислушиваясь, и другой голос, бестелесный, заговорил быстро и механически. Он произнес: