Анналы Хичи
Шрифт:
Не хочу сказать, что буквально ушел куда-то; просто обратил внимание на другое. Мне не нужно оставаться здесь, потому что мои подпрограммы способны двигать одного двойника к Фрэнки, другого к Сэму, и двойники будут улыбаться, и откроют «свой» рот, когда старики «меня» заметят. Но к тому времени, когда нужно будет принимать решение, что сказать, я уже вернусь.
Но таковы люди во плоти. К счастью для моего порога скуки, было здесь и множество записанных машиной людей (в том числе и не людей). И среди них много моих старых друзей. Некоторых я знал, потому что их знают все. Например, Детевейлера,
Так я носился по цепям Врат, быстрый, как молния в облачном небе, и здоровался с сотнями старых и новых друзей. Иногда портативная Эсси была со мной. Иногда занималась своими знакомствами и приветствиями. Верный Альберт всегда находился с нами, но никогда не участвовал в объятиях и пожиманиях. Дело в том, что он никогда не показывается: только мне или когда его приглашают. Никто в этой смешливой душной атмосфере встречи выпускников, кануна Нового года или приема по случаю бракосочетания не хотел общаться с простой информационной системой, хотя это мой лучший друг.
Но когда мы вернулись в Веретено и снова пили с Сергеем Борбосным, мне стало скучно и я прошептал:
— Альберт?
Эсси бросила на меня взгляд. Она знала, что я делаю. (В конце концов именно она написала его программу, не говоря уже о моей собственной). Но не возражала, продолжала болтать по-русски с Сергеем. В этом не было ничего плохого, потому что, разумеется, я понимаю по-русски — даже бегло говорю, в числе многих других языков, потому что времени для обучения у меня очень много. Плохо же было то, что они говорили о людях, которых я не знаю и не хочу знать.
— Ты звал, о хозяин? — прошептал мне на ухо Альберт.
Я ответил:
— Не умничай. Ты узнал, зачем здесь Кассата?
— Еще не совсем, Робин, — ответил он, — потому что иначе я бы уже сообщил. Тем не менее кое-что интересное я узнал.
— Давай, — прошептал я, улыбнувшись Сергею, который добавил мне в стакан ледяной водки, даже не посмотрев на меня.
— Я выделил три отдельных вопроса, — сказал Альберт, настраиваясь на длинную поучительную лекцию. — Вопрос о связи семинаров Института с ЗУБами, вопрос о маневрах и вопрос о присутствии здесь генерала Кассаты. Их можно в свою очередь подразделить на…
— Нет, — прошептал я, — нельзя. Быстрей и попроще, Альберт.
— Ну, хорошо. Семинары, разумеется, непосредственно связаны в центральной проблемой Врага: как можно его распознать по подписям и почему он хочет изменить ход эволюции Вселенной. Единственная проблема
— Пре… что?
— Прервана, да, Робин. Отрезана. Запрещена. Прекратилась. Не разрешается никакой вид коммуникации. Я делаю вывод, во-первых, что эти происшествия связаны друг с другом, и во-вторых, они имеют непосредственное отношение к маневрам. Как вы знаете, несколько недель назад на Колесе была ложная тревога. Может, она и не была ложной…
— Альберт! О чем это ты говоришь? — Я не говорил вслух, но Эсси удивленно посмотрела на меня. Я успокоительно улыбнулся, вернее, постарался улыбнуться, хотя в мыслях моих ничего успокоительного не было.
— Нет, Робин, — спокойно сказал Альберт, — у меня нет причин считать, что тревога не была ложной. Но, может, ЗУБы встревожены больше меня. Это объяснило бы неожиданные маневры, в которых как будто проверяется некое новое оружие…
— Оружие!
Еще один взгляд со стороны Эсси. Вслух я жизнерадостно сказал:
— На здоровье! — и поднял свой стакан.
— Совершенно верно, Робин, — мрачно сказал Альберт.
— Остается вопрос о присутствии генерала Кассаты. Я считаю, что его объяснить легко. Он следит за вами.
— Не очень-то он хорош для этого.
— Это не совсем так, Робин. Да, кажется, что генерал здесь занят своими личными делами. Сейчас он закрылся с некоей молодой леди и делает это уже некоторое время. Но перед тем, как уединиться с этой юной персоной, он приказал, чтобы в течение ближайших тридцати минут органического времени не выпускали ни один космический корабль. Я считаю вполне вероятным, что до истечения этого времени он проверит, на месте ли вы, а вы пока покинуть астероид не можете.
— Замечательно, — сказал я.
— Не думаю, — почтительно поправил меня Альберт.
— Он не может этого сделать!
Альберт поджал губы.
— В конечном счете — да, — согласился он. — Вы, несомненно, рано или поздно сумеете связаться с высшими властями, чтобы отменить приказ генерала Кассаты, поскольку над Звездным Управлением Быстрого реагирования еще есть гражданский контроль. Но на данный момент боюсь, астероид закрыт.
— Ублюдок!
— Вероятно, так и есть, — улыбнулся Альберт. — Я позволил себе известить администрацию Института о последних событиях, и она ответит — к несчастью, боюсь, что с органической скоростью. — Он помолчал. — Еще что-нибудь? Или мне можно продолжить свое расследование?
— Действуй, черт побери!
Я некоторое время кипел в гигабитном пространстве, пытаясь успокоиться. Решив наконец, что уже в состоянии разговаривать с другими, я присоединился к Эсси и Сергею Борбосному в их имитации «Голубого Ада». Эсси дружелюбно взглянула на меня посредине длинного анекдота, потом посмотрела внимательней.
— Хо, — сказала она. — Тебя снова что-то расстроило, Робин.
Я сообщил ей, что рассказал мне Альберт.
— Ублюдок, — сказала она, подтверждая мой диагноз, а Сергей подхватил: