Аннигиляция
Шрифт:
Наталья блаженствовала, тихонько вздрагивая, вызывая ответную реакцию у Феликса, пытавшегося восстановить дыхание. Такого наслаждения она еще не испытывала и поэтому мысленно вознесла молитву Господу, поблагодарив за то, что жива и жив ее муж, и что счастлива.
Пять повозок, разукрашенных яркими, разноцветными лентами и цветами, звеня подковами и бубенцами, вкатились на центральную площадь города Меленки. Стоявшие у ЗАГСа в ожидании своей очереди иномарки и отечественные лидеры автопрома выглядели весьма бледно в сравнении с живой красотой. Все взгляды собравшихся были прикованы к необычному кортежу.
Выпустив в небо стаю голубей, привезенных
Юра с Лизой стали на рушник. Митрич и Петровна были посаженными отцом и матерью жениха, Феликс и Наташа у Лизы. Юра сменил фамилию Молчунов, прикрепленную в детдоме, на фамилию жены и теперь стал Юрием Дмитриевичем Светиным. Выстрелы пробок, вылетающих из бутылок шампанского, овации и громогласное «Горько!» оповестили о рождении новой семьи и были скреплены первым законным поцелуем молодых супругов. Лиза плакала от счастья, а ее сестра от откровения, снизошедшего на нее: «Господи, только ты вправе карать и миловать!» – шептала она…
Играя с судьбой, вы обречены на проигрыш
Один из многочисленных штатов Америки, затерянный далеко от материков в безграничных просторах Тихого океана, когда-то был огнедышащим вулканом. Сегодня это подобие рая на земле более известно под именем «остров Гавайи». Именно здесь, на берегу бухты, давшей название городу Хило, в роскошных апартаментах «Hilo Seaside Hotel» жил старичок-сморчок, сильно напоминающий мумию. Но мумия носила очень дорогие костюмы и умела ходить. А ходил старичок много. Каждое утро, как только светало, карлик шел на поле для гольфа. Он сам тащил сумку на колесиках, из которой торчали сделанные под его рост клюшки. Сморчок ставил на подставочку мячик из белого золота, усыпанный черными бриллиантами общим весом в 11 карат. Затем брал в руки клюшку вуд, с помощью которой посылают мяч на расстояние до трехсот метров. Клюшка тоже была не простая. Ее бойки были покрыты твердым полиуретаном, чтобы не повредить дорогой мячик, шедевр компании Goldstriker.
Каждое утро, как только светало, карлик шел на поле для гольфа.
Карлик бил по мячику, хорошо выверяя удар, и закрывал глаза. Он не контролировал ни полет, ни приземление драгоценного снаряда. Просто изо дня в день посылал мяч в одно и то же место. Разброс не превышал метра. Потом старичок тащился с пятнадцатью килограммами снаряжения в зону падения шара. Так повторялось и в этот раз.
Карлик готовил второй удар. Мячик снова был установлен на подставку, золоченая клюшка занесена вверх, плечо пошло вниз, набирая скорость, как что-то ярко блеснуло в глазах. Тело непроизвольно дернулось, игрок оступился, смазал удар и к несчастью еще и ногу подвернул. В этот раз игрок проводил взглядом улетающий снаряд. Мяч, словно метеорит, прочертил рассветное небо и, ярко сверкнув на солнце, упал в кустарник. Прихрамывая и волоча за собой тяжелую сумку, коротышка поплелся к густой живой изгороди. Разыскивая мячик, он встал на колени и засунул голову в заросли. В этот момент его схватили чьи-то сильные руки. Следом за карликом в густой листве исчезла и сумка на колесиках.
Прямо у кромки воды, под зонтиком из пальмовых листьев, шуршащих
В который раз Марта с Глебом прокручивали информацию, считанную с мозга старика Флеминга, но так ничего не обнаружили.
– Ну, что? – это были первые слова, произнесенные Мартой за последние сутки.
– А ни фига! – ответил Глеб.
– Вот, вот. И как тебе такое нравится? – потянулась Марта, выгнув шоколадное тело.
Глеб уставился на девушку: «Это продолжение диалога или вопрос касается конкретно ее?»
Ответ подсказали теплый бриз и шум прибоя.
– Кажется, я прозреваю, – ответил Глеб, многозначительно улыбаясь.
Теперь пришло время удивляться и домысливать Марте:
«Это он в мой адрес или что-то сообразил по поводу Флеминга?»
Пауза немного затянулась. Два удивленных взгляда, направленные друг на друга, сменили выражение. Она подалась вперед, он привлек ее к себе, и их губы встретились…
Теплые волны, набегая, накрывали пару прозрачным покрывалом, а затем откатывали назад, оголяя то красивую грудь Марты, то крепкую спину Глеба. Они любили друг друга страстно и ненасытно.
Уставшие и счастливые, они раскинулись на песке, и Глеб, глядя в небо, стал декламировать:
Страсти моей командир,
Сам я теперь не свой.
Груб я, не ювелир —
Но за тебя горой!
Мыслей моих ты соль,
Главный ты мой магнит!
Будь мне навек чекой,
Жизнь без тебя – динамит!
– А кто автор этих строк? – щурясь, поинтересовалась Марта.
– Я, а кто ж еще, – немного смущаясь, буркнул Глеб.
– Вау! Да ты просто душка! Мало того, что секс-машина, так еще и тонкий лирик.
– Издеваешься? – спросил Глеб, нависая над девушкой.
– Ни в коем случае. Если это было предложение, то оно сделано в очень оригинальной форме. И я говорю – да!
В найденной шкуре медведя не оказалось
Звонок из Гааги разбудил влюбленных далеко за полночь.
– Кто звонит? – поинтересовалась Марта.
– Наш шеф, Ставрос.
– Если что, меня нет! – предупредила Марта и сладко потянулась.
– Слушаю, господин Генеральный Прокурор, – произнес Глеб в трубку.
– Доброе утро, Глеб.
– Ага, кому утро, а кому и полночь.
– Ой, извини, совсем выпустил из виду. Как там наш подопечный?
– Чист, как слеза младенца.
– Поясни, – попросил Ставрос.
– В нем никого, кроме его самого. Мало того, нет даже намека на злые намерения или присутствие двойника. Такой себе – божий одуванчик. Живет, никого не трогает, в гольф играет да на солнышке нежится. Если у кого к «Тутанхамону» и могут возникнуть претензии, так только у лечащего врача за длительное пребывание на солнце.