Аномалия
Шрифт:
— Вообще-то нормальное явление. Это доказывает, что Живоглот умный кот. Кстати, Гермиона, а ты где его купила?
— На Косой Аллее, он полукниззл. Они очень умные животные.
— Гарри, ты сделал домашку по прорицанию?
— Нет, у меня кончились идеи. После того, как она предсказывает мне смерть от черной собаки я-уже-сбился-со-счета-какой раз, я ей расписал сон, где группа сектантов приносит в жертву эту собаку. Помнишь, что было после?
Рон сглотнул. Он помнил.
Было утро середины ноября. Гарри уже третий день ходил злой и с красными глазами. Этим утром его настроение было
Профессор начала с раздачи проверенных ею дневников, комментируя некоторые работы. Когда очередь дошла до дневника Гарри, профессор Трелони закатила глаза.
— Ваша работа, мистер Поттер. Но должна признать, вы неверно истолковали свое видение.
— Простите, профессор, но мне казалось, что если Гримм во сне умирает, то это означает «угроза миновала».
— Нет-нет, мальчик мой. Ты истолковал только часть видения, а не все его целиком. Ты описываешь свое видение как ярко освещенную комнату, в центре которой стоит алтарь, к которому прикован серебряными цепями Гримм. Вокруг алтаря, который имеет форму свернувшийся кольцом змеи, ты описываешь три женские фигуры с занесенными кинжалами.
— И они убивают Гримма. Вестник смерти мертв. Это же является смыслом?
— Это лишь малая деталь, мальчик. Гримм привязан к алтарю серебряными цепями, это означает, что тебе будет угрожать смертельная опасность ночью при полной луне. Алтарь в форме змеи говорит о том, что опасность подкрадется к тебе со спины. Три девы с кинжалами — это три женщины, что повлияли на твою жизнь, или повлияют. Они протыкают тело Гримма кинжалами. Фигура в плаще и с кинжалом в руке означает только врага, который откроется, как только будет возможность. А после того, когда девы закололи Гримма, с него спадают цепи и он убегает прочь.
— Поджав хвост и скуля при этом. Смерть побеждена.
— О нет. Гримм — это вестник смерти. Он выполнил свою работу, приведя смерть от руки трех дев, после чего удалился.
— Хотите сказать, что я умру в постели с тремя девами? — спросил Гарри.
Гермиона возмущенно зашипела и ткнула Гарри в бок, Рон же захрюкал, пытаясь не засмеяться во весь голос.
— Неважно, что я ей напишу и как, она все вывернет так, что я умру. Нет, я, конечно, понимаю, что мы все умрем когда-нибудь, но я хотел бы пожить немного. Лет эдак до 120. Я лучше у Парвати возьму списать, ей-то смерть не обещают.
С этими словами Гарри отправился в сторону упомянутой гриффиндорки, которая любезно согласилась дать списать ее дневник сновидений, что было, по меньшей мере, странно при ее серьезном отношении к прорицанию. Гарри поймал себя на мысли, что поступает некультурно и, извинившись перед Парвати, вернул ей ее дневник, а вместо этого он стал расспрашивать ее о слухах, курсирующих по Хогвартсу.
Однако, это не спасло Гарри от того, что он стал мишенью преподавателя по предсказанию смерти ученикам. Она действительно напророчила ему свидание с дементорами, и Гарри стал всерьез задумываться о том, чтобы бросить прорицания, как в декабре это сделала Гермиона.
«Кстати о Гермионе. Ее вид с каждым днем становиться все болезненнее и болезненнее», — подумал Гарри, идя с урока прорицаний в кабинет МакГонагалл.
Декан его не обрадовала, но заявление приняла. Сначала она пыталась объяснить ему, что у профессора Трелони просто такая манера преподавания, выбирать ученика и в течение года предсказывать ему смерть. На это Гарри ответил, что если долго и упорно чего-то желать, это рано или поздно сбудется, особенно в условиях существования магии. Потом она пыталась уговорить Гарри доучиться год, но он стоял на своем, аргументируя свой отказ поговоркой «меньше знаешь — крепче спишь». В результате, МакГонагалл сдалась и подписала отказ Гарри от продолжения обучения прорицанию. Больше времени освободиться для физподготовки, думал Гарри.
Ближе к концу марта Гермиона стала напоминать голодного вампира, из-за чего Гарри хотел отвести ее несколько раз в больничное крыло к мадам Помфри, но Гермиона шипела и отбивалась. Когда тот не вытерпел и, приложив Гермиону парализующим заклинанием, отлеветировал ее в больничное крыло, Гермиона закатила Гарри такой скандал, что у того два дня после этого звенело в ушах, а заклинание красноглазия спало само собой.
После ссоры с Гермионой Гарри решил сходить к Хагриду за порцией кексов. При их увеличении из них получались очень хорошие мишени, которые выдерживали три выстрела плазменным сгустком с энергией восемь гигаватт из Альфарда МК2. Из чего Хагрид делал свои кексы, Гарри боялся даже спрашивать. Компанию Гарри составил Рон, так как Гермиону практически заперли в больничном крыле, сказав, что у нее сильно истощение, как магическое, так и физическое.
— Привет Хагрид, — поздоровался Гарри, зайдя в хижину к лесничему.
— Привет Гарри, Рон. Я все думал, когда вы ко мне зайдете? А где Гермиона?
— У нас возникли разногласия по поводу ее здоровья. Я две недели пытался довести ее до больничного крыла, а она все упиралась. Я не выдержал, и отвел ее туда насильно, ну мы и поругались после этого.
— Это ты правильно. О здоровье друзей надо заботиться.
— Ой, а чего эт я. Вы же гости, а у меня стол не накрыт. Сейчас, — опомнился Хагрид, ставя чайник.
Через пять минут по хижине расплылся великолепный аромат лесного сбора «С любовью из Запретного Леса от Хагрида», как Гарри называл этот чай. И появилась цель визита Гарри — кексы. Гарри тут же положил в припасенный заранее пакет десяток кексов, так как на них не действовали уменьшающие чары. Разговор между тем плавно перетек с обсуждения здоровья Гермионы и того, как она умудряется посещать несколько уроков одновременно, на дементоров. Тоже довольно интересную для Гарри тему.
— Скажи, Хагрид, а каково это было, там, в Азкабане, — спросил Рон.