Аномальщики. Трилогия
Шрифт:
"Странно, в моём недавнем "выпуклом" сне шут был всего один", - слегка удивился Максим.
– "Впрочем, вещие сны, они же не дословно, так сказать, предсказывают будущее, а только в общих чертах. Вот, того же сеньора Мануэля Кастильо, например, в том сне не было и в помине. А сейчас он, безусловно, есть. Сидит себе рядышком, усатик, как ни в чём не бывало.... Кстати, от него очень даже приятно пахнет: морской утренней свежестью и - совсем чуть-чуть - колодезной осенней водой, в которую нападало багряных и тёмно-жёлтых листьев, облетевших-опавших с осин.... Интересно, а каким парфюмом он пользуется? Надо будет обязательно поинтересоваться...".
Первым
– Очень мило, - растрогался впечатлительный Мегре.
– Хорошо и душевно сказано, будь я проклят.... Только, вот, что это ещёза "многоцветная радуга" такая, играющая - под здешними Южными Созвездиями - роль Амура со стрелами?
– О, это очень симпатичная, слезливая и, главное, страшно-романтичная история, - неожиданно ожил "костюмированный" принц Чарльз.
– Вернее, старинная-старинная легенда - "О непорочной девице Анхелине Томпсон и об её жёлтой розе". Попросите кого-нибудь из местных рассказать. Обещаю, что не пожалеете. Настоятельно рекомендую - в качестве непревзойдённого и умелого рассказчика - сеньора Луиса Романо. Весьма достойный и красноречивый джентльмен. Весьма...
Ожил, высказался и вновь, крепко зажмурив глаза, умиротворённо засопел.
Тем временем, пузатый шут замолчал, и разговорную эстафету (по-английски), подхватил его тощий коллега, тут же начавший петь цветастые и многословные дифирамбы "древним и красочным традициям", а также "благородным людям, регулярно помогающим эти вышеупомянутые традиции чтить-развивать самым достойным и весёлым образом...".
"Всё понятно", - мысленно усмехнулся Макс.
– "Толстый шут выдвинут от местных городских Властей. А субтильный является, чтоб мне по субботам в баню никогда не ходить, официальным и полномочным представителем банкирского семейства Ротшильдов. Следовательно, именно тощему шуту и следует уделить самое пристальное внимание. Если, конечно, такая возможность представится...".
Приветственные речи, наконец-таки, завершились, и шуты - поочерёдно и на разных языках - торжественно объявили, мол: - "Юбилейный, семьдесят пятый по счёту "Карнавал Святого Джедди, Покровителя диких камышовых котов и кошек", объявляется открытым! Веселитесь, добропорядочные граждане и гражданки!".
И означенные граждане и гражданки, естественно, не заставили себя долго просить и уговаривать. Это в том смысле, что всё вокруг тут же заполнилось восторженными воплями-визгами, а также нескончаемым грохотом от запускаемых в ночное небо ярких петард и многоцветных фейерверков. Уточняю, от многих сотен (если, конечно, не тысяч), запускаемых петард и фейерверков.
А ещё минут через пятнадцать-двадцать, когда "фейерверковая" канонада постепенно стихла, и вновь напомнили о своём существовании духовые оркестры, началось карнавальное шествие, во главе которого выступала шестёрка тёмно-гнедых породистых лошадей, влекущая вперёд круглую платформу с двумя шутами и четырьмя длинноногими девицами в карнавальных костюмах - "а-ля
"Крупы лошадей, естественно, покрыты светлыми попонами с вышитыми на них гербами Ротшильдов", - с удовлетворением отметил Максим.
– "Молоденький золотистый лев, светлый равнодушный единорог, смуглая рука, крепко сжимающая пучок стрел, арфа, сова, рыцарские шлемы, чёрные двуглавые орлы. Вещий сон, мои прекрасные дамы и сиятельные господа, это вам ни хухры-мухры...".
Остальные карнавальные платформы, следующие одна за другой, были размещены на разномастных грузовых автомобилях.
На второй расположился весьма достоверный ушастый хоббит, а также большая клетка, в которой расслабленно скучали три огромных тёмно-бурых камышовых кошки. Хоббит усердно работал тоненькой стальной пилкой, намереваясь перепилить один из толстых клеточных прутьев, дабы выпустить усатых узниц на волю.
На третьей платформе сразу четыре "доньи Розаны" лихо и слаженно отбивали чечётку.
– Вот, а я что говорил?
– взволнованно зашептал Мегре.
– Где они, стопроцентные и железобетонные гарантии, что наша с тобой донья Розана является "настоящей", а?
– Нет никаких гарантий, - тяжело вздохнув, согласился Макс.
– На этом тропическом карнавале, похоже, ничему и никому нельзя верить. И, в первую очередь, собственным глазам.... Кстати, а куда - в конечном итоге - направляются все эти карнавальные платформы?
– Нагородскую приморскую набережную, естественно, - вновь проснулся принц Чарльз.
– Там нынче расположилось великое множество торговых киосков-лотков с выпивкой-закуской. И, кроме всего прочего, оборудовано с сотню удобных танцплощадок. Ну, сами посудите, какой тропический карнавал - без бесшабашных танцулек?
– С этим авторитетным утверждением трудно спорить, уважаемый Наследник английского Престола. Вы - чисто по-королевски - мудры и прозорливы...
Через некоторое время Мануэль Кастильо, поднявшись на ноги, непринуждённо сообщил:
– Вынужден временно откланяться - сугубо по техническим причинам. То бишь, пойду искать банальный туалет.
– Иди, конечно, - равнодушно зевнул Максим.
– Да и я, пожалуй, здесь долго не задержусь. Минут на пятнадцать-двадцать, не дольше. А потом отправлюсь, что называется, к широким народным массам. Да и пивка, честно говоря, хочется.... Давай, встретимся э-э-э..., скажем, через час на набережной - возле крайней правой бронзовой пушки?
– Договорились...
Комиссар ушёл, а Макс, выждав с минуту, отправился следом за ним. Естественно, предварительно пожелав "карнавальному" принцу Чарльзу всего самого наилучшего.
И вскоре его предусмотрительность была вознаграждена: на тёмно-синей скамье, размещённой чуть в стороне от шумных народных гуляний, обнаружился Мегре, о чём-то оживлённо беседовавший со стройной девицей в карнавальном костюме "домино".
"Это, естественно, давешняя каштановолосая спутница сеньора Луиса Романо", - уверенно опознал барышню Максим.
– "А их разговор, как я понимаю, носит чисто-деловой характер. Значит, вот оно как. Ладно, обязательно учтём на будущее. Только обидно слегка.... Что ж, господин комиссар, долго же ты будешь ждать меня возле крайней правой бронзовой пушки. Ох, и долго. И не просто, извини, ждать, а ещё переживать, беспокоиться и нервничать. И поделом. Нечего, старина, считать себя умнее других и мнить - о собственной персоне - невесть что. Скромней надо быть. А ещё, понятное дело, осторожней и осмотрительней...".