Аномальщики. Трилогия

Бондаренко Андрей Евгеньевич

Глава седьмая

Тропический рассвет и новые странности

Он, несуетливо лавируя между участниками и участницами"Карнавала Святого Джедди", отправился к прибрежной набережной: неторопливо шагал, рассеянно посматривал по сторонам и пытался размышлять. Только, вот, размышлялось ему откровенно неважно и лениво. То бишь, без каких-либо дельных подвижек и конкретных успехов.

– И зачем я только бросил курить?
– недовольно проворчал Макс.
– И в весе, кажется, начал прибавлять. И, вообще...

Дело было совсем и не в никотине, который - якобы - успокаивает и укрепляетрасшатанную нервную систему. Просто Макс, обдумывая

нечто важное, любил крутить-вертеть между пальцами, время от времени перебрасывая из одной ладони в другую, какой-нибудь мелкий продолговатый предмет. Крутил, вертел, перебрасывал и был почему-то искренне уверен, что это нехитрое действо эффективно помогает-способствует мыслительному процессу. У каждого из нас, собственно говоря, свои личные причуды.... Так вот, когда Максим курил, то он - прежде, чем предаться раздумьям - всегда доставал из кармана (рубашки, пиджака или же штанов), зажигалку и начинал её активно вертеть-крутить. Да и сигаретная пачка вполне годилась для этих благородных целей.... Но с куревом было покончено - раз и навсегда. И чем же теперь, крутя и перебрасывая, стимулироватьсерые извилины капризного головного мозга? Портмоне? Несподручно. Да и кредитные карты (как, впрочем, и мелкие монеты), могут случайно выпасть. Ключи на брелке? Не вариант. Мобильный телефон? Можно, находясь в мыслительной запарке, случайно нажать на какую-нибудь "не ту" кнопку...

"У меня же есть "пропускная" бляха", - вспомнил Максим.
– "Вполне даже подходящий - по форме и размерам - предмет...".

Он сунул ладонь в карман черной накидки (Зорро, как-никак), но вместо овального жетона "с рассерженной кошкой" нашарил там непонятный продолговатый предмет.

"Бляха, наверное, находится в другом кармане", - решил Макс.
– "А что же это такое? Ах, да. Индикатор, засекающий всякую подсматривающую и подслушивающую аппаратуру, вручённый мне в Барселоне - сразу после подписания Контракта - предусмотрительным доном Раулем, мол: - "На всякий случай...". Вот, и пригодился...".

Дальше он пошёл, размеренно вертя в пальцах индикатор. Даже несколько раз - чисто машинально - перещёлкнул крохотный серебристый тумблер. А потом случайно перевёл взгляд на прибор и остолбенел: в правом верхнем углу коробочки заговорщицки тлела-подмигивала ярко-красная лампочка.

"Это что же такое творится?", - заструились в голове тревожные мысли.
– "Кто-то закрепил на моей карнавальной одежде "жучка"? Кто же это у нас такой шустрый, а? Неужели - донья Розана? Ай-яй-яй, такая, казалось бы, приличная женщина.... Или же здесь что-то другое? Надо срочно проверить...".

Минут двенадцать-пятнадцать непринуждённо поперемещавшись в самых различных направлениях, (и поглядывая на свой приборчик сугубо исподтишка), он подытожил: - "Получается, что хитрая "шпионская" аппаратура закреплена в стойках уличных фонарей. Под каждым из них огонёк индикатора становится прямо-таки кроваво-рубиновым, а по мере удаления от фонарей - заметно розовеет. Но и только, так как фонари тут понатыканы везде и всюду. Плотное такое наблюдение. А также и "прослушка".... Мол, какая ещё "прослушка", когда вокруг царит сплошной шум, гам и кавардак? Во-первых, отдельные фонари (и тёмно-синие скамейки под ними), расположены в стороне от основных карнавальных народных масс. А, во-вторых, утром и днём, когда уставший народ будет отсыпаться, на городских улицах установится тишина. Да и на приморской набережной.... Интересно, кого же это они здесь так старательно выслеживают, пасут и отлавливают? Заинтриговали, право слово.... Предупредить Мегре о "колпаке"? Чтобы длинным языком без меры не трепал? Уже, наверное, поздно. Тот его разговор с "доминошной" девушкой, скорее всего, запеленговали. Ну, и ладно, пусть будет - как будет. Тем более что я уже догадался - с большой степенью уверенности - о содержании данного разговора.... Кстати, о сеньоре Луисе Романо. Сегодня при встрече у памятника Себастьяну дель Коно он был подчёркнуто немногословен.

Знает о "колпаке"? Вряд ли. Скорее всего, осторожность - характерная черта всех одиноких карибских волков.... Ладно, на сегодня с серьёзными делами покончено. Объявляется перерыв. Будем, что называется, беззаботно отдыхать и веселиться...".

Макс отправился на набережную Сан-Анхелино (за крайнюю левую бронзовую пушку), и окунулся в карнавальную жизнь по полной и расширенной программе. Попил пива. Причём, не только мексиканского, но и австралийского, и шотландского. С аппетитом съел порцию асадо "по-аргентински", приготовленного "из седла" годовалого гуанако. Немного потанцевал и пофлиртовал с молоденькими стройными девушками, скрывавшими свои лица за самыми различными масками. Продегустировал местные виноградные и фруктовые вина. Принял участие в торжественном и организованном кормлении котов и кошек, сновавших везде и всюду, всякими и разными вкусностями.Спел пару-тройку песен в ближайшем пляжном караоке. Вновь потанцевал и пофлиртовал с девушками. Попробовал жаркое из игуаны (половину отдал прожорливым котам). Переключился - под светлое немецкое пиво - на изысканные деликатесы из морепродуктов. Снова потанцевал и пофлиртовал...

А потом неожиданно, как это всегда и происходит на тропических карнавалах, наступил рассвет. Вернее, ворвался.

В тропиках всё происходит быстро и резко: рождение, взросление, любовь, революции, смерть, приход угольно-чёрной и влажной ночи, наступление нового дня. Тропическая диалектика такая, мол, вперёд и вверх, не раздумывая...

Сперва куда-то пропала ярко-жёлтая круглая Луна. Потом начали дружно, словно бы по чьей-то строгой команде, тускнеть, таять и исчезать звёзды. Последним, как и полагается капитану, "небесный мостик" покинул величественный и непревзойдённый Южный Крест. Вокруг заметно посветлело. Со стороны моря всё стало однородно-бирюзовым.

Максим стоял на чёрной прибрежной гальке и сомневался: - "Море, море, море.... Или уже небо? Точно, небо.... А, может, всё-таки, море? Ничего не понимаю.... Сейчас море и небо - совершенно-одинакового нежно-бирюзового цвета. Линия горизонта полностью отсутствует, благодаря чему небо и море сливаются в нечто Единое, Неразделимое и Неразгаданное. Обалдеть и не встать, короче говоря...".

На восточном краю неба торжественно зажглась-затрепетала тоненькая нежно-розовая нитка зари, которая - прямо на глазах - начала неуклонно расширяться, разбрасывая по краям радостное алое сияние.

Вскоре из-за горизонта уверенно выглянул-высунулся оранжево-жёлтый солнечный диск.

– Оптический обман тут же приказал долго жить, меняя цвета и перспективы, - раздался сзади знакомый мужской голос.
– И вот уже нежно-бирюзовое море было безжалостно разлучено с голубовато-бирюзовым небом - будто бы кто-то Всесильный торопливо провел по прекрасному художественному полотну тупым ножом, оставляя где-то в немыслимой дали грубый шрам - линию далёкого горизонта.Нежное прохладное утро тихо и незаметно скончалось. Родился - безжалостный в своей грядущей жаре -новый тропический день...

– Однако, - обернувшись, недоверчиво улыбнулся Макс.
– Да ты, комиссар, самый натуральный поэт. Не ожидал, право.... Может, и сочинительством балуешься на досуге?

– Так, только самую малость.

– Стихи? Проза? Драматургия? Сценарии?

– Всего понемногу...

Сеньор Кастильо, небрежно опиравшийся на свою белую прогулочную тросточку, выглядел на удивление благостным, просветлённым и умиротворённым.

Вообще-то, Максим планировал устроить толстощёкомуколлеге небольшую, но действенную обструкцию. То бишь, вволю подуться, отвечая на вопросы невпопад и ухмыляясь - при этом - самым загадочным и таинственнымобразом. Чтобы неповадно было вести закулисные переговоры. Но этот неожиданный монолог - про превратности здешнего тропического рассвета - несколько выбил его из колеи. Как, впрочем, и задумчиво-лучистые глаза собеседника.