Анонимный заказчик
Шрифт:
Он прошел метров сто по шоссе, до тропинки, которая вела к поселку. По дороге уже мчались машины, большие пригородные автобусы стремительно катили по асфальту, оставляя за собой облака выхлопных газов, перемешанных с мелкими капельками воды.
На том месте, где он оставлял весла и удочки, Колокольников задержался еще раз, ощупал каждый куст, а вдруг они с лейтенантом недоглядели?
«Собаку надо было бы пустить, — подумал Колокольников, выбираясь на тропинку из мокрых зарослей. — Она бы нашла». Но мысль о собаке, ищущей удочки, и самому ему показалась вздорной, и Колокольников с каким-то даже удовлетворением
«Ничего-ничего, — думал Колокольников, чуть-чуть разогреваясь от быстрой ходьбы. — Ничего-ничего! Удочки куплю новые. С первой получки. Пока — из березы вырежу. Весла вот жаль. Но тоже ничего. Кажись, у Николая Николаевича в сарае какое-то старенькое веслишко валяется. А сейчас приду домой, в теплую постель нырну. Валюша мне чайку горячего даст… Э-э, да что чайку — после такой встряски можно и водки! А Буряк пускай злится, пускай думает, что я его разыграл…»
Валентина еще спала. Услышав, что открылась дверь, она спросила сонным голосом:
— Леня, ты?
— Я, маманя.
— Чего так быстро? Клева нет?
— Еще какой клев! — бросил Колокольников. — Такого клева у меня за всю жизнь не было.
— Лодку, что ли, украли? — Валентина никак не хотела верить в удачный клев. Ее многолетний опыт говорил совсем о другом.
Колокольников скинул с себя мокрую одежду, натянул пижамные штаны, Валентинин махровый халат.
Жена наконец совсем проснулась и спросила озабоченно:
— Ты почему так суетишься? Стряслось что?
Колокольников не ответил. Он достал из буфета бутылку водки, налил полстакана, потом отломил от буханки корку хлеба, положил на нее кусок сыра. В кургузом халатике, со стаканом в одной руке и бутербродом в другой, он появился перед женой.
Увидев его в таком одеянии, да еще с лохматой мокрой головой, Валентина ахнула:
— Перевернулся?!
Дурашливо постучав зубами о стакан, Колокольников выпил водку и, жуя бутерброд, принялся рассказывать.
Время от времени жена перебивала рассказ Колокольникова, переспрашивала, возмущалась удравшим водителем. Она никак не хотела верить, что попавший под машину мужчина умер.
— Откуда ты знаешь? Ты что, врач?
— Я же пульс щупал, — доказывал Колокольников. — Переворачивал мужика.
— Не смеши. Кровь из пальца боишься дать, а тут — мертвеца переворачивал. Наверняка мужчина очухался под дождиком и ушел. Не переживай зря!
— Нет, — мотал головой Колокольников. — Это видеть надо. Раз увидеть — и никаких сомнений. — Он уже согрелся, выпитая водка теплом разлилась по телу, слегка кружила голову. — С этим мужиком все ясно. Но милиция! Милиция меня удивила! Даже протокола не оформили.
— И хорошо, что не оформили, — успокоила его жена. — Составили бы протокол — по следователям бы месяц ходил, доказывал, что не приснилось. Леня! — вдруг словно что-то вспомнив, сказала она. — Какие у тебя весла пропали?
— Как какие? Мои.
— Их же у тебя на прошлой неделе украли. Сам вчера сказал, что с камней ловить будешь.
— Сказал, сказал… — нахмурился Колокольников. Весла у него действительно украли. Прямо из сарайчика. Но он попросил плотника из поселка, и тот за червонец
— А я-то, дура, уши развесила, — засмеялась Валентина. — Рассказываешь мне байки. Как только сразу не сообразила?
— А я-то, а я-то! — передразнил жену Колокольников. — Я-то тебе дело говорю. Такое не придумаешь…
— Не расходись, не расходись, — попробовала успокоить его жена. — В следующий раз поскладнее придумай. А то — человека машина сбила! Удочки и весла украли! В огороде бузина… — Валентина улыбнулась. — Этот твой мертвец небось и прихватил удочки с веслами?
— Тьфу! — зло бросил Колокольников, вышел из комнаты и лег на веранде, на стареньком скрипучем диванчике. Но заснуть так и не смог.
Старший лейтенант Орехов, тот, что приезжал вместе с Буряком по вызову Колокольникова, в восемь утра сменялся с дежурства. Сидя перед раскрытой книгой регистрации происшествий, он мучился над вопросом — как записывать в нее ложный вызов на пятьдесят пятый километр? Казалось бы, такое простое дело — приехали на место происшествия, а происшествия никакого не оказалось — ни машины, ни трупа, никаких следов. Одни разговоры. Можно бы и записать категорично: ложный вызов. Тем более они с Буряком провели все положенные в таких случаях действия — осмотрели место, указанное заявителем, обзвонили больницы, облазали вдоль и поперек все кусты. Чего бы еще?! Но Орехов был человеком осторожным, ему и впросак не хотелось попасть — чем черт не шутит, вдруг наезд все-таки был? Тем более что сам лейтенант готов был верить Колокольникову, но боялся показаться простаком.
— Алексей, ты чего над книгой колдуешь? — вывел Орехова из глубокого раздумья Буряк. — Давай быстро, есть машина до Сестрорецка.
Упускать попутную машину лейтенанту не хотелось, и он, решившись наконец, написал: «При выезде на место происшествия не было обнаружено ни потерпевшего, ни следов наезда. В ближайшие больницы пострадавших в автодорожных происшествиях не доставляли. Работа со свидетелем будет продолжена».
«Тут комар носа не подточит, — с удовлетворением думал Орехов, усаживаясь в машину рядом с Буряком и еще одним инспектором ГАИ. — Съезжу завтра для очистки совести к этому Колокольникову, порасспрошу еще. Случись что — дело не закрыто, работа проводится…»
Поднялся Колокольников часа в два. Они словно сговорились с женой и об утреннем происшествии даже не упоминали. Сыну, поинтересовавшемуся рыбалкой, Колокольников сказал, что удочки украли.
Они мирно пообедали, разговаривая о всякой всячине — о том, что отпуск кончается, не за горами сентябрь, сыну Володьке в школу, нужна новая форма, из старой вырос. После обеда втроем сходили на залив, выкупались. Переходя шоссе, Леонид Иванович хотел было показать Валентине место, где машина сбила человека, но удержался, подумал: опять с веслами привяжется. Да и Володьке незачем об этом знать. Он парень впечатлительный. От взгляда на асфальт, где еще совсем недавно лежал сбитый мужчина, у Колокольникова опять сделалось неспокойно на душе. «Нет, этого дела я просто так не оставлю», — подумал он.